Ещё одно зло во благо (СИ)

Годрик вновь поверил в неё: кивнул и решительным шагом направился к их спутникам. Лир призвала целительную магию, чтобы поддержать крохи жизни в Ламберте, и, прикрыв глаза, попыталась подобрать нужные слова: «Позвольте украсть часть вашей силы ради моего кузена»? Она понятия не имела, как вообще всё это объяснить и не угодить на костёр.

Когда люди окружили их, встав плечом к плечу, то не задавали вопросов.

— Говорите, как мы можем помочь.

Лир моргнула и тут же сконцентрировалась на потоке, кивнула.

— Держитесь друг друга, что бы ни случилось.

— Что вы творите? — снова потребовал объяснений Стаффорд, однако монахиня хлопнула его по плечу.

— Прошу вас отойти, сэр рыцарь. Давайте я помогу.

Лир выдержала его взгляд и пообещала:

— Я его верну, клянусь. Ламберт — моя семья.

Стаффорда подняли на ноги и посадили на залитые кровью ступени. Годрик опустился подле Лир и взял её за руку, выдохнул и успокоил скорее самого себя:

— Всё получится. Вы изгнали нежить, а уж это — плёвое дело, да?

Она поспешила уйти от ответа и закрыть глаза, сконцентрировавшись на потоке, и ощутила двенадцать сосудов, один из которых почти опустел: если залить в него всего одну жизнь, то она будет потеряна, но если разделить урон поровну…

Следуя за своими мыслями, Лир не торопясь протянула десятки нитей от человека к человеку, роднясь с каждым, забирая то, что было отдано с согласия, и подалась сама, направляя поток. Энергия лилась звонким ручьём, восполняя силы в измождённом теле Ламберта. Лир латала рану, наполняла сосуды кровью, насыщала мышцы и кости, а когда сердце ответило мерным биением, тут же разорвала связь. Годрик сильно сжал её ладонь и чуть расслабился.

— Получилось, — тихо произнёс он, не веря собственным глазам. Лир огляделась по сторонам и обнаружила таких же ошеломлённых ополченцев. Казалось, никто не пострадал — максимум чувствовал усталость.

Грудь Ламберта вздымалась, щёки порозовели; его рана затянулась. Монахиня подняла над ним руки, застыла на миг, словно боясь коснуться, и начала вытаскивать осколки нагрудника из плоти, сразу залечивая мелкие раны. Почувствовав боль, Ламберт нахмурился, распахнул глаза и застонал.

— Боже мой, я умер? Казалось, смерть так близко…

— Вам повезло, — монахиня не позволила ему приподняться, чтобы посмотреть на зарубцевавшуюся рану. — Только шрам останется.

Он откинулся на снег, перевёл взгляд на Лир и протянул к ней руку.

— Дорогая кузина, вы целы… Иноэль поймали. Я проиграл, подвёл её и своего императора.

Трупы устилали плато и подножие портала — если безумный Галлеан их видел, то должен был радоваться жертвам. От великой Императорской Гвардии остались лишь разбитый капитан и его оруженосец.

Оплакать столько жизней не хватило бы слёз, и Лир решила не растрачивать силы, а выпустила давно копящийся гнев на свободу. Ламберт выжил — значит, уже не мог отвертеться от серьёзного разговора.

Она стянула перчатку и отвесила ему звонкую пощёчину. Стаффорд тут же подскочил, как здоровый, а Ламберт уставился на неё затуманенным взглядом.

— Ты идиот, кузен! Эти люди верили своему капитану, но ты решил защитить всего одну женщину, которая не ответила вам той же заботой и сбежала. Разве так следует поступать лидеру, будущему императору — бросать верных ему людей на смерть без объяснений? Ты хоть знаешь, ради чего чуть не умер?

— Леди Лир, я вас предупреждаю, — пытался встрять Стаффорд, однако её люди молча обступили его.

— Наши жизни нам не принадлежат. Твоя миссия важна, но в спешке и влюблённости ты забыл о подданных Империи, которые уже год ждут мира. Как же наши родные, Ламберт? Кто их теперь защитит? — Лир поднялась на ноги и, не разрывая взгляда, взялась за оружие. — Если мы спасли тебя зря, то лучше покончить со всем здесь и сейчас. Никто не узнает. Это будет на моей совести, но я не позволю тебе и дальше принимать идиотские решения. Хватит напрасных жертв.

Горло саднило от криков — а ведь Лир дала себе клятву не сотрясать воздух попусту. Её люди ожидали в молчании, как и Стаффорд, который явно понимал, что его капитан натворил, но не решался оспаривать решения — во имя высшего блага. Годрик следил за ним, крепко сцепив руки за спиной.

Всё, что происходило в Бергольде, оставалось в Бергольде — все тайны, поражения и горе. Лучше жителям Империи не знать, как распоряжался своими людьми их любимый герой; ценой скольких жизней рыцарь защитил свою даму сердца. Ветер укроет снегом все следы, и ни одно слово правды не окажется в летописях: на бумаге Ламберт Вайнрайт будет чистым и безупречным. Империи не нужно больше крови и грязи, только символ для борьбы.

Приняв её руку, Ламберт согласился с правилами молчания.