Ещё одно зло во благо (СИ)

Она так криво улыбнулась, что разболелись скулы. Вряд ли стоило ожидать от него прямого ответа, но если бы Ламберт умер, то старик не ворчал бы, а хвастался подробностями. Очевидно, что битва далась ему непросто, однако Лир не рискнула тянуть за нити; иллюзия поддерживала его обычный беззаботный вид.

— Наш род — само разочарование, — Лир отвесила издевательский поклон и сделала шаг назад, ступив на усыпанную прахом землю.

Старик не преследовал её, но обхватил посох обеими руками, словно раздумывал над этим; он нахмурился, оглядел её, что-то проворчал и исчез в столбе синего света. Лир наконец выдохнула и побрела по тропе, узнавая даже здесь эльфийские указатели. Пытаясь отвлечься от сковывающего ужаса, она представляла, как много лет назад здесь бродили живые, прокладывали торговые пути, строили города, заводили семьи и сочиняли песни.

Когда Лир заметила сгорбившуюся фигуру под деревом, то остановилась и вытащила из ножен меч; подошла ближе, готовясь блокировать удар, однако скелет в доспехах без интереса повернул к ней череп с горящим зелёным светом в глазницах и отвернулся. Лучшего знака не могло быть, и Лир, спрятав оружие, продолжила путь.

Мертвецы бесцельно слонялись, гремя ржавыми доспехами и подвывая. Чаще попадались древние скелеты без плоти, горбящиеся под весом собственной одежды, какой Лир не приходилось встречать прежде. Чтобы так истлеть в холодном климате, требовались сотни лет — или же стаи голодных птиц. Чуть реже встречались зомби, с которых не успело сползти мясо, в доспехах с имперскими символами — дезертиры, преступники и мародёры, нашедшие расплату. Обычно едва восставшие по памяти возвращались домой и зазывали живых родственников присоединиться к ним или мстили своим убийцам — если, конечно, было куда идти. Смерть стёрла вместе с плотью расовые различия, сплотила эльфов, гномов и людей, подарив последний приют каждому.

Лир шла на плач призраков; женские и детские голоса переливались какофонией из надрывного воя, рыданий, истеричного смеха и угрожающих выкриков. Белоснежные силуэты, словно сплетённые из паутины, метались в воздухе то в приступе горя, то в гневе. Когда призраки изучали Лир пустыми глазами, мышцы сковывало ледяным параличом.

Она обратилась к неповоротливому течению Смерти, напоминавшему патоку, и вздрогнула от нахлынувшего могильного хлада, терпеливо ожидающего гостей, а где-то неподалёку зияла открытая рана — исток кошмара. Старик сравнивал его с клещом, которого нужно выдернуть, но Лир увидела нечто другое.

Древний эльфийский город разросся по вкусу Мортис: из улиц торчали кости, словно рёбра гигантского монстра, что склонялись над почерневшими, обросшими прахом и паутиной домами; на камне росли странные полипы, сочащиеся гноем и чёрной жижей. Миазмы летали в воздухе, выбивая дыхание. Лир закашлялась, и призраки одновременно развернули к ней лица.

— Ты ещё не умерла, — детский голос искренне обрадовался, — но это ненадолго!

Паутина сплелась в маленький силуэт девочки в оборванном платье. Лир прикрыла ладонью рот и нос, чтобы хоть немного защититься от ядовитых испарений.

— Мортис служат и живые, — повторила она слова старика. Эрхог тоже признали нежитью ещё при жизни, но когда она действительно умерла, то обрела небывалую силу.

Девочка вспорхнула на порыве ветра и рассмеялась.

— Миазмы разрушат плоть, проникнут в кровь, пока ты не заболеешь и не присоединишься к нам навсегда. Так со всеми бывает.

Лир отмахнулась, когда ледяной обрывок платья коснулся головы, и указала в сторону истока.

— Я пришла посмотреть, что там. Ты знаешь?

Девочка издала странный неприятный звук, похожий на трель сверчков. Смешливые нотки в её голосе звучали одновременно с высоким криком, словно наслаивающееся эхо:

— Там гниёт обманщица! Ложный оракул!

Лир тут же пошла дальше, но девочка увязалась следом, отпуская оскорбления в адрес мёртвой женщины. Тонкие и невесомые, как солнечные лучи, нити Жизни сами потянулись к Лир. Словно воочию город сбросил призрачный лик, оголив на миг каменные стены высоких башен и переплетённые корни великого древа; она шла к поляне с рунными камнями, где толпились эльфы, выкрикивая такие же проклятия. В центре стояла девушка с поникшей головой; из её растрёпанных светлых волос сочилась кровь.

Они потребовали донести слова Галлеана, которых она не услышала, а когда время вышло, привели её в Круг спригганов под очи архонтов. Защитник города уже был мёртв, и его голову насадили на пики горные великаны. Лесной пожар подходил к границам, и горячий дым простирался перед ним стеной до небес.

Они не хотели слышать, что их бог мёртв — разорван в клочья, а его сердце летело к солнцу, — и велели деве лечь на священную землю, чтобы смиренно ждать спасителя. Удушливый дым накрыл город, а Галлеан так и не пришёл.