Еще один день

Батурин откинулся на спинку стула, потом повернулся к стене, на которой висела геологическая карта области, кивнув на нее, сказал:

– Тогда перейдем к делу. Не буду рассказывать, где и что мы ищем. В основных чертах ты это знаешь и без меня, с деталями познакомишься на месте. Таежная экспедиция еще недавно была у нас лучшей. А сейчас попала в полосу невезения. Знаешь, как у человека: сначала черная полоса в жизни, потом белая. А здесь сначала черная, потом еще чернее. Ни одной скважины не могут пробурить без брака. Там нужен хороший буровик. Потому и остановили на тебе свой выбор.

– И геологическая служба тоже, – добавил Остудин.

Взгляд Батурина немного смягчился. Он повернул лицо к карте, слегка прищурившись, посмотрел в ее верхний угол и заметил:

– Главным геологом там отличный парень. Правда, не без романтических заскоков. Если подружитесь, вытяните экспедицию.

Остудину хотелось спросить, что он подразумевает под романтическими заскоками, но, подумав, не стал задавать этого вопроса. Решил, что не стоит начинать с выяснения недостатков своих подчиненных. Пока хватит и того, что главный геолог отличный парень. Геологов без романтики не бывает.

Но одного вопроса не задать он не мог. Он влез ему в голову еще в ту минуту, когда получил от Батурина телеграмму. И не давал покоя до сих пор. От него зависели все дальнейшие действия. Бросив взгляд на полку с колбами, Остудин перевел глаза на Батурина и спросил:

– Скажите, за что убрали прежнего начальника экспедиции?

– Не убрали, ушел сам, – поправил его Батурин.

На лице Остудина появилось такое недоумение, что Батурин тут же пояснил:

– Ты же сопромат изучал. Знаешь, что и у металла наступает усталость. Так и здесь. Отработал человек свой срок и решил, что пора переходить к размеренной жизни. Вовремя ложиться спать, вовремя вставать, вовремя пить кофе. Барсов прекрасный специалист. Работая в экспедиции, защитил кандидатскую диссертацию, сейчас, по-моему, написал докторскую. Ты, случайно, не увлекаешься научной работой?

Остудин засмеялся:

– Меня после института хотели на кафедре оставить. Я наотрез отказался. Кабинетная жизнь не для меня.

– Пока, – сказал Батурин.

– Что значит – пока? – не понял Остудин.

– Пока здоровье немереное и вся жизнь впереди. – Батурин снова внимательно посмотрел на него и спросил: – С партийной властью у тебя осложнений не было?

– Какие у меня могли быть осложнения? – удивился Остудин. – Я в райкоме-то бывал, только когда принимали в партию, да на праздничных мероприятиях.

Батурин опустил глаза, и Остудину показалось, что вопрос этот начальник объединения задал не зря. По всей видимости, у Барсова были какие-то проблемы с партийной властью. Иначе зачем спрашивать о них его, Остудина? «А может, он хочет поподробнее прощупать меня, – подумал Остудин. – Я бы на его месте поступил так же». Но Батурин прощупывать не стал.

– Хорошие отношения с партийной властью для начальника экспедиции имеют большое значение, – сказал он. – Райкомовские работники тоже ведь хлеб не зря едят. Важно понять это с самого начала и не ставить их в неудобное положение. Они этого не любят. А уж когда невзлюбят…

Батурин не договорил, но Остудин и так понял, что будет тогда. Однажды у них в конторе бурения уже было такое. Секретарю райкома потребовался вертолет, чтобы слетать на другую сторону Волги, а главный инженер его не дал. То ли не было, то ли вертолет требовалось послать по какому-то срочному делу. Секретарь райкома кинулся к начальнику, но того не оказалось на месте. В общем, на другую сторону Волги он в тот день не попал. Через неделю в контору бурения приехала комиссия с проверкой работы инженерной службы. Целую неделю разбиралась с состоянием оборудования и техникой безопасности. И даже с наглядной агитацией, хотя инженерная служба не имеет к ней никакого отношения. Короче, кончилось тем, что главному инженеру на бюро райкома объявили выговор. Над ним потом смеялись: дал бы вертолет, получил бы вместо выговора благодарность.

– А что за человек там первым секретарем? – спросил Остудин.

– Казаркин, – ответил Батурин и нахмурился. – Николай Афанасьевич Казаркин. Лет пять уже секретарит. До этого работал инструктором обкома партии.

– К геологии имеет какое-нибудь отношение?

– Нет. – Батурин потрогал пальцами взлохмаченную левую бровь. – По-моему у него педагогическое образование. Но мужик он крутой. Если захочет в чем-то разобраться, разбирается досконально. Так что готовься. Чаще позванивай ему, советуйся. И, главное, не задирайся. Особенно сначала. – И уже без всякого перехода спросил: – Что же жена вместе с тобой не поехала?

– Она ведет выпускной класс, ее до конца года с места не сорвешь, – сказал Остудин. – Кстати, в Таежном место для англичанки найдется?