Эшафот для топ-модели

– Как это – не можете? – не понял Аракелян. – Она находится здесь. И никуда не может уйти. Это абсолютно исключено. Никуда не может даже уехать.

– Она знает французский?

– Несколько слов. Нет-нет, она никуда не может уехать, это полностью исключено.

– Остальных вы тоже хорошо знаете?

– Да, конечно. Всю команду. Это я набираю их и отвечаю за каждого из них. Хотя команда у нас небольшая. Два юриста, телохранитель, массажистка, визажистка и мы с графиней. Не так много.

– Ваш телохранитель, который сопровождал мадам графиню в этой поездке, был с ней достаточно близок?

Аракелян снова достал носовой платок, вытер лицо.

– Я не совсем понимаю ваш вопрос, – вздохнул он, – что значит «достаточно близок»? Он был ее личным телохранителем.

– Тогда я сформулирую вопрос иначе. Они были очень близки? У них были интимные отношения?

Левон Арташесович нахмурился.

– Ирина была самостоятельным человеком и могла сама решать, с кем ей стоит, а с кем не стоит встречаться, – пояснил он, – или вы считаете, что в мои обязанности продюсера входило и наблюдение за ее личной и даже семейной жизнью?

– Семейной жизни у нее уже не было. Ведь они с графом подали на развод.

– Да. И именно поэтому она могла встречаться с кем угодно.

– Вы не ответили на мой вопрос, господин Аракелян, – терпеливо напомнила следователь, – у них были интимные отношения?

– Возможно. Я не подглядывал в замочную скважину.

– Да или нет? – жестко спросила следователь.

– Может быть, – выдохнул Аракелян, – но я не хотел бы порочить память погибшей. Вы должны меня понять.

– У них были такие отношения? – не отставала мадам Дешанс.

– Наверно, – чуть подумав, ответил Аракелян, – но будет гораздо лучше, если вы спросите об этом самого Алана.

– Он ревновал ее к другим мужчинам?

– Конечно. И мы все ревновали, когда рядом появлялся кто-то из посторонних. Этого фотографа Энрико Тенерифе, с которым она встречалась последние несколько месяцев, мы дружно ненавидели. Все вместе. Даже Беата, которая обычно оставалась равнодушной ко всем появляющимся мужчинам. Он был типичный альфонс. С влажными волосами, влажными глазами и влажными ладонями. Готовый на все, чтобы оказаться рядом с такой звездой, какой была погибшая Ирина. Такие мужчины, как опасные пиявки, обычно присасываются к славе и деньгам богатых женщин. А в этом случае она была еще и красивой.

– И вы все ревновали? – усмехнулась Энн.

– Все мужчины. И женщины тоже. Можете спросить об этом у вашего эксперта, который сидит рядом с нами в комнате, – и Аракелян показал на Дронго.

Пуллен еще не успел перевести, когда Дронго понял, что именно сказал продюсер. Следователь перевела взгляд на него и нахмурилась.

– Откуда вы знаете про эксперта? – уточнила она.

– Вчера Алан видел, как мсье эксперт выходил ночью из номера графини, – усмехнулся Аракелян, – такие свидания обычно трудно скрыть.

Мадам Дешанс несколько насмешливо посмотрела на Дронго. Он почувствовал себя неловко и отвернулся, словно его поймали на чем-то недостойном.

– Вы разговаривали с Аланом? – спросила следователь, уже обращаясь к Дронго.

– Да. Вчера он меня увидел, – признался Дронго.

– Значит, вы не смогли уйти незамеченным, – поняла следователь, – почему вы не сказали нам об этом?

– Я посчитал это не столь важным, – глухим тоном произнес Дронго, – пока мы не допрашивали мсье Гуцуева.

– Вы должны были рассказать обо всем, что вчера произошло, – укоризненно произнесла следователь и, обращаясь к Аракеляну, уточнила: – Графиня рассказывала вам о своей встрече с мсье экспертом?

– Нет. Она никогда не рассказывала подробности. А мы не спрашивали, – подчеркнул Аракелян, – и вообще, она не позволяла вмешиваться в ее личную жизнь.

– Но вы решали ее финансовые вопросы и с Тугутовым, и даже с ее супругом – графом Шарлеруа.

– Я был ее продюсером, – напомнил Левон Арташесович, – и действовал только по ее поручению. Когда она доверяла, я представлял ее интересы. И только… Никогда не вмешивался в ее личную жизнь, – снова повторил он, – и тем более не лез со своими советами. Чем меньше болтаешь в таких случаях, тем лучше. Я заметил одну особенность. Все болтуны обычно бездельники и плохо работающие люди.

– Вы правы, – улыбнулся Дронго, – только не в нашем случае. Без разговоров и допросов мы ничего не сможем узнать.

– Это я понимаю, – кивнул Аракелян.

– У нее было завещание? – спросил Дронго.

– Наверное. У нотариуса. У нее остались мать и младшая сестра. Детей у нее не было. Не успела. Но сейчас главным наследником стал ее муж, с которым она собиралась разводиться. Так мне объяснил наш юрист.

Следователь нахмурилась.

– Он живет в соседнем отеле, – пояснил Аракелян, не дожидаясь вопроса.

Она кивнула в знак понимания.

– Где вы были в момент убийства? – спросила следователь.

– В своем номере, – пояснил Левон Арташесович.

– Значит, убийство графини произошло практически рядом с вашей дверью, – сказала мадам Дешанс, – и вы ничего не слышали? Никаких криков? Никакого шума? Ничего подозрительного?