Эрна Штерн и два ее брака

Он больше старался покрасоваться перед нами, чем меня успокоить, поэтому моя тревога никуда не ушла. Даже когда я занималась артефактом, мне не удавалось отвлечься от мыслей о Кэрсте. Я нервничала, постоянно сбивалась, поэтому в конце концов заставила себя выбросить из головы все постороннее и сосредоточиться только на том, что делаю, иначе уже отлаженный процесс грозил затянуться до завтрашнего дня. И все равно, когда я отдавала артефакт Крастену, чувствовала себя совершенно опустошенной.

– Эрна, как, собираешься с ними ехать для окраски орков в синий цвет? – спросила Грета сразу после его ухода. – А то кто там бедного Штадена спасать будет? Он такой беззащитный…

– Грета, это не смешно. Их действительно могут убить.

Но мое беспокойство в этой комнате никто не разделял.

– Это их работа, – философски заметил Марк. – Их жизненный выбор. Поступая в Военную академию, они знали о рисках, что бок о бок пойдут с ними по жизни. – Наверное, я выглядела слишком расстроенной, так как он добавил: – Надо признать, выпускники Военной академии действительно редко дают себя убить.

Его слова меня не успокоили. Внутри меня бушевала буря из всевозможных страхов. А ведь каких-то полгода назад я не только не стала бы переживать за Штадена, но надеялась бы, что он из этой поездки никогда не вернется.

Глава 37

К моему огромному недоумению, ни Штаден, ни Ведель попрощаться не зашли. И если бы не Крастен, то я бы не узнала, что Кэри не приходит не потому, что не желает меня видеть, а потому, что надолго уехал. Мне показалось настолько обидным такое отношение, что я решила все ему высказать. Пусть только приедет!

Первые несколько дней я была как на иголках, постоянно вздрагивала от каждого звука и покупала оба выпуска «Гаэррского Вестника» – утренний и вечерний, – лишь только их начинали продавать. Ничего устрашающего там не было, но меня это не убеждало – что-то могли и скрыть, чтобы не волновать обычных жителей. Я понимала, что сделать что-либо не в моих силах, но меня угнетало бездействие. Я даже в храм сходила и поставила свечку Богине, попросила ее присмотреть за моим мужем. Потом подумала и поставила свечку за Веделя. Ведь не виноват же он в том, что я его не люблю. Пусть с ним тоже все будет хорошо, и пусть он найдет свое счастье, но с кем-нибудь другим.

Дни тянулись и тянулись, как вязкая патока. Зольберг, который заметил, что Штаден не приходит, опять осмелел, начал садиться рядом со мной в аудиториях и караулить возле нашей двери, позабыв, как и говорила Грета, про бедную Фогель. Та, на удивление, встретила пренебрежение выдержанно и не бросалась на меня с воплями и банками кислоты. Не считать же нападением ту жалкую попытку в столовой, когда она, проходя мимо, решила вывернуть на меня тарелку с супом? Защита сработала на «отлично», на мою одежду даже капельки не попало, а вот Лизу заставили все убрать. После этого никакой агрессивности с ее стороны не было, что нас безмерно удивляло.

– Может, менталист ей тогда в голове что-то на место поставил? – предположила подруга. – Или случайно убрал часть дури вместе с наведенной любовью?

Что там творилось в голове у бедной Лизы, мне было не слишком интересно. Главное, чтобы она к нам не лезла. Я очень надеялась, что она наконец поняла – ее Олаф мне не нужен, и поэтому решила терпеливо дождаться, пока эта нехитрая мысль дойдет и до него. Хотя терпение и Фогель – вещи несовместимые, так что оставлять ее совсем без внимания тоже не стоило.

В нашу комнату больше никто не пытался проникнуть, но я все равно, прежде чем взять в руки какой-либо предмет, внимательно его рассматривала особым образом, позволявшим заметить вложенные заклинания. Ведь того, кто проделал тот фокус с браслетом, так и не нашли. А если он или она умеет обходить сигналки? Нет, расслабляться никак нельзя.

Но красной нитью через все ожидания проходила тоска. Тоска по Штадену с его дурацкими шуточками, странными вопросами и поцелуями. Тоска по поездкам к его отцу. Тоска по совместным ночевкам. Мне это казалось уже настолько необходимым, что для себя я решила следующее. Если Кэри опять меня спросит, хочу ли я, чтобы брак наш стал настоящим, ответить согласием. Пусть он меня не любит, но я сама так больше не могу, хочу быть с ним, и все тут. Это решение меня несколько успокоило, и ожидание показалось уже не столь страшным.

Первым пришел Ведель. Он похудел, его лицо обветрилось и получило красновато-коричневый оттенок. Но его глаза при виде меня засияли так, что мне стало ужасно стыдно, что ждала я совсем не его.

– Дитер, вы вернулись, – оживленно сказала я. – Как прошли ваши сборы? Все в порядке?

– Все было замечательно! У нас никто не пострадал! Такое насыщенное получилось время! – ответил он, целуя мне руку. – Мне там только вас не хватало!

– Некому было красить орков в синий цвет? – хихикнула Грета.

Ведель вопросительно посмотрел на нее, потом на меня.