Ермак

Иван Васильевич подолгу сидел над рукописями, добытыми за высокую цену у бухарских купцов. В них он стремился найти разгадку непримиримой вражды ханских родов, чтобы в нужный момент приняться за осуществление своих замыслов. Дьяк Посольского приказа Висковатов, неторопливый, но зато вдумчивый, жадно ловил все нужные слухи и сведения о сибирской земле и в сокровенных покоях обстоятельно докладывал их царю.

В кремлевской башне размещалась обширная и богатая библиотека царя. В небольшой горенке, освещенной восковыми свечами, Иван Васильевич любил созерцать манускрипты и списки с восточных преданий. Толмачи усердно переводили с персидского, бухарского, татарского языков, и многое, дотоле туманное и непонятное, становилось ясным.

В этой же тихой горенке, заваленной польскими, аглицкими и немецкими книгами в желтых кожаных переплетах, слегка пахнувших тленом, а также свитками греческого письма, пергаментами с индийскими и арабскими сказаниями, царь любил потолковать с думным дьяком.

Иван Васильевич сидел в глубоком кресле, неподалеку от изразцовой печки, перед стрельчатым слюдяным окном. Висковатов по знаку царя опустился на скамью и, не сводя глаз с государя, следил за каждым его движением.

— У древнего восточного летописца вычитал я историю родословной ханов, — заговорил царь. — У Чингиз-хана, могола, обильно пролившего русскую кровь, имелось четыре корня — сына. Знаешь о том? — вскинул не собеседника быстрые глаза Иван Васильевич.

Дьяк твердо ответил:

— Ведомо мне сие. Звали их так: Джучи, Джагатай, Угедей, инако нарекают его летописцв Октаем, и последний — Тулай. И у каждого из них, государь, своя судьба! — Висковатов с минуту помолчал, ожидая что собеседник вступит в разговор, но Грозный качнул головой: ему хотелось проверить себя, — не запутался ли он в родословии ханов?

— Потомки Джучи правили Золотой Ордой, — продолжал приказный. — Они много бед и слез причинили Руси. А когда междуусобица царевичей раздробила Золотую Орду, она положила начало новым царствам: Астраханскому, Крымскому и Казанскому… От Джучи произошел Кучум, прадед коего был Шейбани-хан, родной брат Бату-хана… Дознался я от купцов бухарских: шибанский царевич Кучум — лихой всадник, и сердце у него воина. Простор ищет. А в степях на Иртыше и Тоболе сидит Едигерхан. Точит противу него зубы молодой волк…

— Отколь взялся Тайбугин род? — заинтересовался Иван Васильевич.

— По-всякому сказывают об этом, государь, — в раздумье ответил дьяк. — А летописцы в сказаниях иное поведали. Написано в древних преданиях, будто Чингиз-хан после великого разорения Бухары убил татарского князя Мамыка, а сына его послал в полунощные страны — дальний улус сборщиком дани. И молодой князец — Мамыкин-сын отбыл в край вогуличей и остяков, переписал их и обложил данью. Чтобы сии народы держать в повиновении, тайбуга на крутом яру, при впадении Ишима в Иртыш, отстроил городище Кизыл-туру. Осторожен и расчетлив был тайбуга: городище обнес тынами и валами. И стал он править. От него пошел род тайбугинов. Привел он в сибирскую сторону свои орды из татар и ногаев…

Грозный молчаливо слушал. Прикрыв глаза ладонью, он ярко представил себе скачущих по степям диких всадников, смуглых и узкоглазых, привычных к бешеной скачке. Русь знает эту страшную силу! С тугими луками, кривыми ножами и арканами, прикрепленными к седлу, они тучей набегали на мирные селения, предавали огню и крови всех малых и старых, после набега волоча за собой несчастных полонян.

Для диких степняков не существовало преград: бурные реки они переплывали на конях, в пустыне чувствовали себя, как дома. Жрали конину и с наслаждением пили кобылье молоко.

— Ханы и беки не могут, яко псы, жить без грызни! Вельми алчны и кровожадны! — вслух вымолвил Иван Васильевич.

— Ты правдивое поведал, государь, — учтиво сказал Висковатов. — Род Тайбугин разъедают смуты и раздоры. Сколько крови!

Опять дьяк размеренно повел рассказ о распрях в царстве Сибирском. Из безграничных ногайских степей примчался с тысячами смуглолицых всадников хан Ибак и убил ишимского хана Мара. Но не долго радовался победитель, выросло семя мести: внук Мара, злобный Махмет отплатил за смерть деда. Он зарезал, как барана, Ибака и сам стал ханом. Ордынцы любят дымящуюся кровь и подчинились головорезу. Восторжествовавший род Тайбугин поставил на реке Иртыше, на горе, среди березовых рощ, свое городище Кашлак, или Искер. Однако и отважный Махмет-хан не смог взять города Тюмени, вокруг которого сложилось свое ханство.

Так жили и воевали друг друга, пуская кровь и разоряя улусы, ханы и князья Тайбугина рода; каждый стремился быть старшим. Но вот настали времена, когда над степями вновь поднялась грозовая туча. Внук убитого Ибака, шибанский царевич Кучум — рослый и сильный наездник, смелый воин — собрал вокруг себя новые орды и грозил Искеру.

— Сидят там на шатком троне два брата: хан Едигер и бек Булат. Дрожат за свою жизнь и богатство, — сказал думный дьяк. — Дознался я от торговых казанских татар о их неспокойной участи…