Эрик

В разгар этих событий во время испытаний в декабре 1203 года первого арбалета новой конструкции неизвестный, тайно проникший на полигон мануфактуры, схватил образец и попробовал с ним скрыться. Всё бы ничего, но, во-первых, парень оказался резвый, а во-вторых, ему кто-то очень сильно помогал — лошади в нужных местах стояли, двери нужные были открыты и прочее. В итоге при попытке уйти по дороге на северо-запад от Феодосии его решено было «валить», так как вероятность ухода от погони стала очень высокой, особенно если его ждал прикрывающий засадный отряд. Осмотр трупа ничего интересного не дал — никаких личных вещей и особых примет. Стали составлять карту событий. Выяснилось, что все «случайные» участники были католиками, недавно прибывшими по разным делам на территорию княжества. Никаких доказательств, но косвенные данные явно указывали на причастность Гонория и, не исключено, Иннокентия.

По письмам де Плессье, ныне действующий папа был редким интриганом и, как свидетельствуют его осведомители в Ватикане, он был очень встревожен положением дел в Боспоре. Дело в том, что тамплиеры докладывали ему об уникальном германском бароне ещё во время инцидента в Вене. Иннокентий оценил красивую импровизацию и одобрил поддержку католического ордена. После событий в Святой земле, где Эрик буквально дал чудотворного оживляющего пинка Антиохийскому княжеству и местным тамплиерам, он особенно внимательно отслеживал его деятельность и всячески ей способствовал. Однако после установления им поликонфессионата пришёл в ярость. Поговаривают, что он разбил много мебели и посуды, находясь в припадке. Благородный воин, несущий громкую славу католическому оружию, отказался распространять католичество на своих подданных. Иннокентий посчитал это личным оскорблением и стал активно следить за деятельностью Эрика. Естественно, его очень скоро заинтересовала мануфактура, да и вообще та высокая активность, что имела место в районе Боспора. Узнав об экспериментах с каким-то странного вида арбалетом, он отдал распоряжение его выкрасть, дабы изучить. В целом его эмиссар допустил только один прокол — не поставил засаду на дороге, ведущей из Боспора в Феодосию. Все эти детали стали известны далеко не сразу, так как разведывательная деятельность шла аккуратно. Однако уже в январе стало ясно, откуда дует ветер, поэтому решили сделать небольшой шаг, направленный на стабилизацию отношений. Эрик пригласил к себе Гонория и в доверительной беседе сообщил, что католиков хотели дискредитировать в его глазах, но он, как истинный христианин, разобрал коварство замысла и решил поделиться с добрым епископом, дабы тот мог принять меры. То есть прозрачно намекнул, что мы поняли, кто сделал, но не желаем накалять отношения. Это действие благоприятно было воспринято Иннокентием, и он начал длинный письменный диалог с Эриком.

Основным тезисом, которым играл Эрик в переписке с папой, являлся акт добровольного принятия истинной веры. А дальше шла традиционная казуистика и демагогия с целью поторговаться. Самым неприятным для Иннокентия было знание факта аналогичной переписки Эрика с патриархом Иоанном. Папу эта ситуация и угнетала, и злила, получалось, будто они участвуют в смотринах, а этот стервец выбирал, какую из девок себе взять на ночь — католичество или православие. Но оставлять его без внимания было нельзя — слишком уж опасной он был тёмной лошадкой.

За размышлениями над очередным ответом понтифику к Эрику прибыл курьер от Бонифация Монферрата. Этот человек, будучи в роли предводителя крестоносцев, предлагал князю выступить против своего сюзерена, разумеется как честному католику против еретической секты. Ответное письмо было послано с тем же курьером, и в нём выражалось желание всецело помогать крестоносцам в их благородной миссии. Использовать этот козырь надлежало и с папой и с патриархом, первого известили о рвении к богоугодным делам, второго — о шантаже, то есть под угрозой отлучения от церкви Эрик должен выступить на стороне Бонифация. В результате новоиспечённый князь по завершении сборов через три дня, 12 февраля 1204 года вышел в море во главе отряда из трёх полных рот воинов. За его спиной уходили в дымку трубы мануфактуры и леса большой крепостной стройки, впереди его ждала большая авантюра.