Эра прогрессивизма. Том I (СИ)

С тех пор прошло уже пару дней, я каждый вечер с горем пополам выползал на палубу, да любовался окружающими меня красотами. Но большую часть времени все еще проводил в забытье и в размышлениях о том, как я мог так влипнуть? А самое главное — что теперь делать и как вообще мне быть дальше? Хорошо хоть тело слушается, и с каждым разом управлять им у меня получается все лучше и лучше. Есть и плохое — постоянные обмороки, от которых нет спасения, и которые могут застать меня в самый неподходящий момент. Но и тут все не так уж и плохо — сразу после подселения было намного хуже, там видения шли одно за одним, и между ними редкие мгновенья пребывания в реальности. Сейчас все примерно пятьдесят на пятьдесят, где одна половина это видения и воспоминания, а вторая — реальность напополам с темным Ничто. И оказаться в Ничто это еще неплохой вариант — в воспоминаниях иногда такое происходит, что даже мне, повидавшему всякое, становится страшно или противно... Поэтому я и ценю вот такие моменты, когда можно привязать себя с деревянному столбику и предаться ленивому осматриванию всего, что попадается мне на глаза.

А мир за бортом прекрасен!

Кто бы мог подумать, что умерев, я окажусь здесь, в мире, который люди еще не успели загубить, и где птиц можно встретить за пределами заповедников и рекреационных зон? Интересно, а тут уже есть выжженные до стекла пустыни, в которых фонит как в древнем ядерном реакторе? Наверное, нет — слишком рано еще для атомной бомбы. Все же двадцатый век на дворе, какие бомбы?

Чудеса, да и только!

Этот мир точно не прошлое моего мира, это параллельная реальность. Иного объяснения произошедшему я найти не могу. Слишком много совпадений и слишком много одинакового! Языки, люди, страны, все практически точная копия того, о чем я когда-либо слышал и знал в своем мире. Да, многие из ныне существующих стран не дожили до моего времени, но они остались в истории, как и населявшие их люди. Впрочем, мировые державы были, есть и будут, они точно не исчезнут. Будут менять формы правления и границы, но идеи населяющих их народов еще долго будут будоражить всю планету. И уничтожать, куда же без этого....

Я умер и воскрес, это мысль не первый день набатом бьет в моей голове и не дает успокоиться.

«Смерть, жизнь, старый мир и новый, что за дела? Мог ли я подумать, что несерьезная сделка, заключенная с Шизой, окажется правдой? — спрашиваю я сам у себя, и тут же отвечаю: — Конечно, не мог!»

Но вот, вопреки всему, сейчас я смотрю на чистое море иного мира, и понимаю, что мой ангел-хранитель мне не врал. Или она была демоном-искусителем? В горячечном бреду морской лихорадки о таком я не задумывался, там бы пережить еще одно забытье и вернуться в реальность... Да еще и эти чертовы сны, слишком реалистичные по ощущениям и слишком сюрреалистичные по содержанию. Вывод тут у меня всего один — сознание пытается приспособиться к новому телу, вот и мешает все в одну кучу, а мне мучайся, вспоминай то, что я усердно старался забыть. Иного объяснения всего происходящего я пока не смог придумать, да и зачем что-то выдумывать? Работает — не лезь! Работает — значит — иду на поправку! Что не может не радовать!

Избавиться бы только от этих чертовых видений, который порой приходят и наяву... Как иначе объяснить что порой вместо моряков парусного корабля я вижу своих знакомых из прошлого мира? Причем все они уже давно мертвы, но мертвы там, а не в моем сознании. Здесь они ходят по кораблю, шутят и смеются, занимаются своими обязанностями, без выполнения которых мы не смогли бы продолжать наш путь...

Страшное зрелище, еще раз напоминающее о том, как же мне повезло...

Сейчас, когда мне стало намного лучше, и я смог вполне нормально стоять и не шататься при этом, то я даже стал помогать Рико в его повседневных делах. Занимался он ничем иным, как рыбной ловлей. Все пойманное шло сразу на камбуз, а на ужин нас уже ждала вездесущая яичница с вареной или жаренной рыбой. Всяко лучше, чем размоченные в воде сухари и куски соленого мяса.

А еще я занялся совсем не свойственной для себя деятельностью — я начал думать и самое главное анализировать все увиденное, услышанное и почувствованное. Ни один разговор моряков не прошел мимо меня, тем более те не особо скрывались и думали, что я не знаю английского языка. Богдан английский конечно не знал, а вот мне пришлось в прошлой жизни выучить, причем выучить не на офицерский минимум, а по-настоящему, ведь до поступления на государственную службу я был наемником, а в их среде английский главный язык. И очень тяжело приходится всему отряду, когда один из его членов не понимает ни команд, ни общих сообщений. Тут хочешь не хочешь, а выучишь! Впрочем, базовый минимум дался мне легко, а потом само собой добавилось все остальное, тридцать лет как-никак по всему миру меня носило. Это тут английский еще даже близко не подобрался к статусу языка международных переговоров, и, как подсказывает память Богдана, все болтают на французском, а в моем мире он стоит во главе всего.