Эпос хищника. Сборник

Широкая щель между аккумулятором и бортовой обшивкой была со всех сторон надежно огорожена поблескивающими щитками силового поля. Внутри стояла здоровенная лабораторная лунка с желтоватой водой - отец вспомнил, как давным-давно мама жаловалась на ее пропажу. Рядом с лункой возвышалась автоматическая кормушка-дозатор белково-углеродного типа - видимо, позаимствованная из зверинца. Повсюду на полу валялись хлопья мятого строительного синтепона. А у самой дальней стенки, откуда пронзительно несло аммиаком, испуганно жались крохотные пятипалечники - живые, голые. Их было здесь с полсотни. Отец долго смотрел на них с высоты своего роста. Так долго, что один зрелый пятипалечник осмелел, выскочил вперед и быстро стал выкладывать из кусков синтепона импровизированный круг на полу. Затем встал в центре, замахал конечностями и завибрировал воздухом. Постучал конечностью по полу, постучал по своей голове, воздел обе конечности к отцу и оглянулся на остальных.

– Правда прикольно? - послышалось на самой умильной телепатической волне.

Отец обернулся, с трудом сдерживая гнев, и сын осекся.

Пятипалечник снова заверещал, а затем опустился на колени и замер, одну конечность прижав к груди, а другой указывая вверх.

– Какая мерзость! - с чувством произнес отец, взмахнул секатором и двинулся сквозь силовое поле.

Пятипалечники пронзительно завибрировали. Сын развернулся и покатился прочь, к лифту. Позади раздавался ритмичный хруст, вибрации пятипалечников стихали одна за другой, пока не остался последний источник дребезга. Он звучал еще долго - то усиливаясь, то захлебываясь. Наконец оборвался и он. Вскоре появился отец с туго завязанным узлом.

– Куда?… - печально спросил сын, когда они поднимались в лифте.

– Естественно за борт! - отрезал отец, взмахнув узелком.

– Это я уж понял… - вздохнул сын. - Мы-то куда? К капитану?

– Нет, - произнес отец, чуть помедлив. - Если, конечно, ты даешь мне слово, что больше никогда…

– Никогда! - с чувством подхватил сын.

– И чтоб никто в племени об этом не узнал! - предупредил отец.

– Само собой! - подтвердил сын.

– А капитану я доложу сам.

– Папа! - испуганно вскрикнул сын.

– Не бойся. Я доложу только про поганую третью планетенку, где эта дрянь водится. Пусть ею займутся компетентные органы.

Некоторое время они катились по коридору в полном телепатическом молчании. Дробно вибрировали колесики их горшков.

– Всю планету сожгут? - наконец спросил сын.

– Можешь не сомневаться. - сурово кивнул отец.

– А куда пепел? - произнес сын.

И произнес он это с таким игривым предвкушением, что отец не выдержал, обернулся и со всего размаху вломил паршивцу хороший крепкий подстебельник.

 7 декабря 2003, Москва

ШАРФ, МУХА И ЗАДАЧНИК

Вправо, влево, петелька, поворот. Подтянуть ниточку. Вправо, влево, петелька. Наверно это будет шарф с нелепым квадратным узором. Бабушка его вяжет вот уже неделю. Сидя в плетеном кресле в углу комнаты, она терпеливо наматывает на спицы виток за витком. Вот она наклоняет голову и оглядывает комнату поверх очков: 

– Ну что, Павлуша, ты кончил?

Посередине комнаты стоит круглый обеденный стол, за которым сидит рыжий стриженный шестиклассник с бледным веснушчатым лицом и грызет карандаш. Перед ним раскрытый задачник и тетрадка. На лице его застыло выражение покоя, он наблюдает полет мухи вокруг люстры. Услышав вопрос, Павлуша мигом вынимает карандаш изо рта и густо краснеет.

– Я… нет еще. Я еще занимаюсь. - говорит он, тщательно выговаривая слова, - Мне еще осталось решить пять квадратных многоч… - Павлуша краснеет еще больше, - много чего осталось решить. Задач. Нам Марина Юрьевна задала.

Вправо, влево, петелька. Бабушка сочувственно качает головой:

– Ох, и сколько же она вам дала?

Павлуша краснеет снова.

– Задала задач много. Десять.

– А ваша бывшая, Елена Семеновна, меньше давала?

Павлуша краснеет.

– Она задавала задач тоже десять.

В комнате воцаряется тишина. Лишь муха набрасывается на лампочку и отскакивает обратно, получая тяжелые ожоги.

– Опять трубы у подъезда кладут, - неожиданно произносит бабушка, - весь тротуар перекопали. Я сегодня шла в магазин и по дороге так трахнулась!

Бабушка откладывает в сторону шарф и начинает рассматривать синяк на левой ноге. Павлуша от неожиданности подпрыгивает на стуле и краснеет.

– Шла я уже не помню зачем, - продолжает бабушка, - А! За яйцами!

Павлуша густо краснеет и смотрит на свои кроссовки.

– Да, за яйцами, - продолжает Бабушка, - и вот яиц не достала, и трахнулась.

– Ба… - вздрагивает Павлуша, но голос срывается на писк, - Бабушка, я занимаюсь, не мешай мне!

– Не буду, не буду! - спохватывается бабушка и вновь берет шарф.

Павлуша ставит учебник вертикально и отгораживается им, пригибаясь к столу. Выше учебника торчит только рыжая стриженная макушка, да иногда появляется цепкий бегающий глаз. Влево, вправо, петелька, подтянуть ниточку. Вот мелькание спиц замедляется. Бабушка снимает очки, щурится, снова надевает и пристально разглядывает шарф.

– О, вот это сплоховала. Пожалуй здесь я спущу.