Эпос хищника. Сборник

Котенок оказался кошечкой, и папа предложил назвать ее Виктория. Он объяснил мне, что Виктория на латинском языке означает "свобода". А кошечки очень свободные животные. Я подумал, что латинский язык - это язык кошек, но папа объяснил, что латинцы были такие древние люди, они уже умерли, и их язык все забыли. Но латинцы очень любили свободу и право. Почему они любили право и как вообще можно любить право - я не понял, но переспрашивать уже не стал. Папа любит объяснять мне все сам, а когда его много раз переспрашиваешь, он начинает злиться. У Виктории было серое пушистое брюшко, черные глаза, розовый язычок и белое ухо. Ни у одной кошечки в мире нет такого потрясающего белого уха, как у нашей Виктории!

Папа сказал, что Виктория может жить в моей комнате, а гулять по всей квартире. Только залезать на столы ей нельзя и нельзя выходить во двор.

– Кошки - животные дикие, - объяснил мне папа, собираясь на службу. - Природа так задумала, чтобы они жили где захотят. Но в нашем веке только человек по-настоящему свободное существо, и только он имеет право жить где захочет.

– Тогда я буду жить под журнальным столиком! - решил я.

– Нет! - сказал папа, завязывая галстук. - Детям под столиком жить нельзя!

– А когда я вырасту, можно будет жить под столиком? - спросил я.

– Нет, взрослые тоже не живут под столами! - рассердился папа и ушел на службу.

* * *

Днем папа и мама уходили на службу, а я - в детскую группу. Виктория оставалась дома одна. Обычно она вела себя как положено, но иногда безобразничала. Однажды разбила мамину кружку. Но мама не стала ее ругать.

– Бедняжка, - сказала мама, поглаживая спинку Виктории. - Она сидит целые дни взаперти, конечно, ей скучно.

– Да-с, - кивнул папа задумчиво. - Фактически для нее наш дом - это тюрьма.

– Что такое тюрьма? - удивился я.

– Тюрьма, - объяснил папа, - это такое место, куда запирают непослушных людей, чтобы забрать у них свободу. Они годами не могут выйти из закрытой комнаты и пойти куда им вздумается.

– Давай пойдем куда нам вздумается! - предложил я. - В зоопарк!

– Завтра рабочий день, - возразил папа и посмотрел на часы. - А ну марш в кровать!

* * *

В выходные к нам пришли гости. Дядя Антон сказал, что Виктория - это не свобода, а победа, но переименовывать кошечку мы не стали. Родители рано выставили меня из-за стола и уложили в кровать, а сами долго хохотали и звенели рюмками. Я лежал в темноте, но мне не было страшно - рядом на одеяле лежала Виктория, и я гладил ее теплый бок.

Голоса переместились в прихожую, а вскоре хлопнула дверь, и я понял, что дядя Антон и тетя Оля наконец ушли. Мама долго звенела посудой, а папа шаркал по квартире тапочками и наконец заглянул ко мне. Он был веселый и разговорчивый.

– Не спишь? - кивнул он мне, включая ночник.

А затем сел рядом на одеяло, а Викторию взял на руки.

– У-у-у! Зверь! - захихикал папа, лохматя Виктории голову.

Виктория осторожно принюхивалась к его рукам и недовольно фыркала.

– Человек, - начал папа и назидательно поднял палец, - Царь зверей. Как человек захочет - так и будет. Вот.

– Наша Виктория тоже делает что хочет, - возразил я.

– Э нет, брат! - хихикнул папа. - Кошка существо подневольное. Кошка что? Мебель! Человек кошку держит дома! Человек кошку кормит! И делает с ней что захочет. Хочет - призвал к себе, хочет - выгнал вон! - Папа взял Викторию поперек живота и кинул на пол. - Вот, говорят, у нас нет рабства. Так вот же оно, настоящее рабство. Кошачье! - Папа снова хихикнул.

– Что такое рабство? - спросил я.

– Это, брат, ты будешь учить в школе! - ответил папа. - Рабство - это когда у тебя совсем нет свободы. Это когда ты сам себе не хозяин! Когда ты никуда не можешь ни пойти, ни поехать!

Я понял, что папа в хорошем настроении, и наконец решился спросить:

– Папа, а мы можем полететь в поселок на Луну?

– На Луне живут только военные и ученые, - ответил папа. - Иногда туда летают туристы, но у нас никогда не будет таких денег.

– А мы можем поехать в Африку, где слоны?

– Мы можем поехать в Турцию, - сказал папа. - Но в этом году нет денег.

– А в Африку?

– В Африку нужна виза, - сказал папа. - И очень много денег.

– Значит, мы не свободны? - огорчился я.

– Все люди свободны, - сказал папа. - Только надо хорошо учиться и слушаться старших. А когда вырастешь - надо много работать, и тогда будут деньги. А когда будут у тебя деньги - будет страховка, обеспечение, квартира и машина. И тогда будет своя семья и дети. В этом и есть свобода.

Пока он это говорил, папин ремень начал трястись, но папа этого не замечал. Ремень трясся все сильней, и наконец раздалась мелодия. Папа ее услышал, пошарил рукой и вынул мобильник.

– Да, Степан Григорьевич? - сказал папа. - Но ведь завтра выходной, Степан Григорьевич? Хорошо, Степан Григорьевич, я понял.

Он отключил мобильник, повесил его на пояс и поднялся.

– Спать! - скомандовал папа. - У меня завтра рабочий день!

Но прежде чем выйти из комнаты, он присел и погладил Викторию, дремлющую на ковре.

– Это только у кошек нет ни дел, ни забот.

– А я бы хотел быть кошкой, - вздохнул я.