Эпопея любви

— А ты что? Оружие не готовишь? — спросил маршал. Ортес д'Аспремон молча указал хозяину на двух сторожевых псов. Данвиль усмехнулся. В этом тесном дворике, залитом красноватым светом факелов, Ортес предавался странному занятию. Он ходил туда-сюда, держа за спиной руки с зажатым в них хлыстом. За ним, оскалив зубы и высунув язык, важно шествовали собаки с налитыми кровью глазами: Плутон и Прозерпина. А позади Прозерпины весело скакал рыжий лохматый пес, похожий на овчарку, — Пипо!

Пипо остался как компаньон Прозерпины. Ортес хотел было его прогнать, но Прозерпина заволновалась и зарычала. Что касается Плутона, то тот согласился делить супругу, то ли из философского равнодушия, то ли памятуя о поднесенных куриных костях.

Итак, Плутон и Прозерпина шаг за шагом следовали за хозяином. Ортес дошел до угла дворика; там неподвижно, без единого слова, без единого жеста, стоял какой-то человек. Внезапно Ортес резко повернулся к собакам и щелкнул хлыстом в воздухе. По этому сигналу два разъяренных пса бросились на стоящего человека и с жутким рычанием глубоко вонзили клыки ему в горло!..

Пипо, подняв ухо, с удивлением наблюдал за этой сценой. Виконт поднял человека, поставил его снова, поправил на нем одежду, и маршал понял, что во дворе стояло чучело…

А Ортес снова продолжил прогулку с хлыстом за спиной, и опять сторожевые псы не отходили от него ни на шаг, а Пипо прыгал позади Прозерпины. Виконт еще и еще раз повторял сигнал… собаки кидались… страшная репетиция разыгрывалась во дворике…

Ортес д'Аспремон повернулся к маршалу, наблюдавшему эту жуткую сцену, и с леденящим душу спокойствием произнес:

— Монсеньер, вот мое оружие!

Перенесемся в кабачок «Два говорящих мертвеца». Полночь, Като уже давно выставила своих обычных ночных завсегдатаев. Когда пробили вечернюю зарю, Като собственноручно заперла дверь. Однако с одиннадцати в кабачок стали стекаться гости. Сначала появилась оборванная попрошайка, потом две старухи, похожие на ведьм. Затем пришла кривая нищенка, которая, впрочем, тут же сняла повязку с вполне здорового глаза. К ним присоединилась однорукая мегера, в кабачке, развязав какие-то веревки, она быстро освободила руку. Притащились пять или шесть калек на костылях и, едва войдя в кабачок, забросили подальше свои костыли. К полуночи залы были полны, все столики заняты. Странная публика заполонила заведение Като: не было ни одного мужчины, но, казалось, тут собралась вся женская половина Двора Чудес: нищенки, воровки, гадалки, уличные плясуньи. Среди них встречались и красавицы, и уродины, но все, как одна, были в дранье и лохмотьях.

Като с помощью двух-трех женщин кормила и поила гостей. С некоторыми она оживленно беседовала, кое-кому совала дукат, а то и золотой экю. Поговорив с хозяйкой, гости исчезли так же неожиданно, как и появились: калеки, прихватив костыли, горбуньи, надев горбы, а одноглазые, закрыв глаз повязкой. Кабачок опустел. Странные, чудовищные существа исчезли в ясной темноте летней ночи…

Като, оставшись одна, подошла к шкафу и вынула три мешочка с золотыми и серебряными экю.

— Это последние! — прошептала она со вздохом.

К часу ночи в опустевшем кабачке снова собрались женщины. Их нищета выглядела более пристойно: яркие тряпки прикрывали ее. Многие из женщин были очень красивы, но попадались и дурнушки; почти все еще совсем молоды; одеты в свободные, открытые платья, перетянутые поясами; у некоторых пояса отделаны золотом…

Эти женщины зарабатывали на жизнь торговлей собственным телом; три дня Като, обходя одну за одной, уговаривала их собраться. В кабачке они пели и смеялись; кое у кого был нежный и чистый голос, но многие ужасно хрипели; и все пили, пили без удержу!..

Като снова приступила к раздаче денег — и три мешочка опустели. Гулящие девицы разошлись компаниями по нескольку человек, и в кабачке не осталось никого.

Хозяйка взяла фонарь и спустилась в погреб. Она увидела, что у нее не осталось ни одной бутылки вина, ни одного флакона ликера. Като вылезла из погреба и осмотрела кладовую: там она не нашла ни окорока, ни хлеба, ни ветчины, ни кусочка паштета. Поднявшись к себе в спальню и распахнув шкафы, Като убедилась, что они пусты — два дня назад она продала все, что имела, чтобы получить деньги… А теперь и в шкафчике, где хранились монеты, не осталось ни одного су…

— Подумаешь! — беззаботно сказала себе Като.

Она нашла широкий кинжал, прикрепила его к поясу, вышла, заперла за собой дверь разоренного кабачка, спрятала ключ под дверью и двинулась в ночь…

XXVIII. Что крылось в ночной тиши

Ночь была светлая: звезды усыпали небо до самого горизонта, и небосвод отливал неясным бледным светом, какой обычно бывает перед самой зарей. Но рассветет еще не скоро… Като шагала, изумляясь этой ночной ясности, и бормотала:

— Как ночка-то хороша!