Эпоха раздора

Запустив рабочий компьютер и набрав пароль, Доминик вставил карту в разъём и дождался загрузки. Повторив процедуру с паролем, он запустил программу для связи и стал ждать. Пройдёт пару минут, пока система проверит личность и даст разрешение на установление сигнала. Всё же связь с другой системой — удовольствие не из дешёвых, и при прохождении через каждый дополнительный ретранслятор цена увеличивается. Для примера: стоимость минуты разговора с другой системой обходится в десять кредитов за минуту, а каждый последующий ретранслятор добавляет ещё столько же. Это совсем не значит, что люди в соседней системе оторваны друг от друга. Можно заплатить один кредит и переслать сообщение весом до мегабайта. По этой причине интернет в каждой системе свой и не может соединять все системы человечества, да и не везде он есть. Название сохранилось, так как не стали заморачиваться над изобретением велосипеда, и за всемирной паутиной так и осталось данное ей ещё в середине двадцатого века название. С момента выхода человека в космос появилась идея объединить весь интернет в один. Создание общей сети, конечно, возможно, но это даст такую нагрузку на информационную инфраструктуру, что никакая польза не покроет расходы. Поэтому от этой идеи пока отказались, обеспечив связь между системами ретрансляторами.

«Что-то долго не приходит ответ» — забеспокоился Доминик. Если и система дальней связи накрылась, вообще весело будет. Хотя, этого стоило ожидать: ретранслятор, находящийся в этой системе, уже давно отработал свой ресурс. Каких трудов стоило выбить средства на его ремонт. Иначе пришлось бы использовать для связи транспортный корабль, приходящий раз в стандартный месяц.

После десяти минут ожидания наконец-то пришло сообщение, что есть свободный канал связи. Удача не отвернулась от него. Ученый запустил программу на флэш карте, которая должна была создать ложный след и установить связь с определённым абонентом.

Наконец изображение на экране монитора сменилось. Теперь он показывал небольшой участок кабинета собеседника, всего одну его сторону. За массивным дубовым столом и на дорогом даже на первый взгляд кресле, наверняка из натуральной кожи, сидел собеседник Доминика, немолодой уже человек на вид лет под пятьдесят. В неприлично дорогом и строгом костюме с запонками из драгоценных металлов мужчина выглядел очень внушительно и вызывал у любого собеседника внутренний страх и неуверенность в себе. Тяжелая челюсть, подчеркнутая седыми бакенбардами, густая, почти полностью седая шевелюра, аккуратно уложенная в строгую, деловую прическу, мохнатые брови над внимательными глазами-колючками, один взгляд которых вводил в оцепенение любого. За спиной господина на стене в золотой оправе, инкрустированной дорогими камнями, висела картина, изображающая Млечный путь.

Мужчина выглядел ухоженным с искусственно разглаженными на лице морщинками и кожей, имеющей вид вполне здоровый и цветущий. Хотя, с другой стороны, вполне возможно, что человеку на той стороне экрана могло быть и сто лет. Медицина ведь не стоит на месте, а деньги позволяют многое, если не почти всё.

— Рад приветствовать Вас в добрый день, господин Кра… — начал говорить Доминик, но его перебили.

— Не нужно имён, профессор. Я уже неоднократно просил Вас об этом! Зачем Вы потревожили меня? — его глаза сощурились. — Если Вы снова насчёт новых финансовых вложений, то смею Вас заверить, что Вы не получите ничего, пока не оправдаете уже потраченные деньги.

— Деньги — всего лишь инструмент. Подумайте о том, сколько мой проект может принести пользы. — этот спор возникал почти всегда, когда эти двое разговаривали. Он приносил некоторое удовольствие тому, с кем разговаривал учёный. По его мнению Салджере был, пожалуй, единственным человеком, кто позволял себе спорить с ним. К тому же, он никогда не просил денег для себя, а только для дела и всегда довольно обоснованно.

— Но инструментами всё же не стоит разбрасываться, — выражение лица незнакомого собеседника Доминика смягчилось, но глаза продолжали внимательно изучать профессора.

— Тем не менее, мы на пороге грандиозного открытия, и, чтобы переступить его, мне нужны ещё люди и кое-какое оборудование. — Доминик сделал театральную паузу и добавил торжественности в голос. — Мы нашли артефакт нечеловеческого происхождения!

— Вы уверены в этом? — собеседник профессора скептически прищурился, и от его губ разбежались лучики-морщинки на щеках. — Я, конечно, не сомневаюсь в Вашей профессиональности, но все сообщения о подобных находках, которые приходили с разных концов галактики, как только человек вышел в космос, были пшиком. Кто-то жаждал славы, кто-то денег, а кому-то просто хотелось пошутить. Надеюсь, Вы понимаете, какова цена ошибки?

— О, я полностью уверен в том, что мы имеем дело с объектом, который когда-то принадлежал другой расе. Язык, которым исписан объект, не принадлежит ни одной языковой группе — ничего похожего на земле никогда не было.

— Доминик, скажу прямо: Вы не думали, что Вас могут разыграть? Просто, чтобы насолить или выставить дураком.