Эпоха последних слов

– Я бы хотел построить город. Не восстанавливать старые, не копаться среди обломков, а уйти в чащу, расчистить место и начать заново. Возвести город без крепостных стен, без сторожевых башен, город, в котором будут жить и люди, и эльфы, и гномы. Орки тоже, несмотря ни на что.

– А такое возможно?

– Не знаю. Но попробовать стоит.

– Да, прекрасный план. На одну эльфийку точно можешь рассчитывать.

– Не сомневаюсь. А могу ли я рассчитывать на нее сегодня ночью?

– О, без вопросов.

– Чудесно. Сударыня, вы прошли испытание и теперь получите шанс поселиться в моем городе будущего.

Элли хихикнула:

– Ты ведь шутишь?

– Да.

– Просто я подумала, вдруг… кто вас, людей, разберет.

Снова долгое молчание.

– Жаль только, с братом опять придется расстаться.

– Почему?

– Видишь, какой он? То, что в нем, не позволит ему спокойно жить, осесть на одном месте. Он теперь должен помогать, учить, спасать. У него не может быть дома. Такая ответственность отнимает у человека все до последнего.

– Он – великий. Равный богам.

Вольфганг пожал плечами:

– Наверное. Но для меня он всегда останется просто Рихардом, мальчишкой, которого я однажды вытащил из омута. Парнем, который вез меня на лапнике, когда я упал с дерева и сломал ногу. Моим братом, второй половиной целого.

– Я попробую занять эту половину. Получится?

– У тебя, – Вольфганг всмотрелся в ее глаза и поцеловал в губы. – У тебя получится все, что угодно! Со мной, по крайней мере, точно.

Он и в самом деле страшился неизбежной разлуки с братом меньше, чем мог бы. В конце концов, каждый из них получил то, к чему стремился: Рихард – возможность служить своим нерушимым идеалам, а он – шанс на мирную, спокойную жизнь, полную банальных, но оттого не менее приятных забот. Почему бы и нет?

– Ладно, милый, – сказала Элли, поднимаясь. – Мне надо назад, в госпиталь. Там работы невпроворот. Увидимся позже.

– Обязательно. Я тоже отлежусь немного и пойду помогать ребятам завалы разгребать.

– Там и без тебя силачи есть. Зеленые такие, клыкастые. Они, если булыжники ворочать не будут, начнут друг друга по головам бить. Так что не волнуйся, отдыхай.

– Слово лекаря для меня закон! – ответил Вольфганг и опустился на спину, положив руки под голову. Но тут же встревожено вскочил на ноги.

– Что еще за ерунда?

По небу расползалась темнота. Словно в подкрашенную синим воду кто-то обильно капнул черной краской. Это не было похоже на дым или облака – чернота активно двигалась, распространяясь в разные стороны. В самом ее центре, там, откуда выплескивались все новые и новые порции мрака, медленно ворочались багровые сполохи.

– Чует мое сердце, приятного мало, – пробормотал Вольфганг, повернулся к эльфийке. – Элли! Давай-ка в башню, да побыстрее.

Она не стала спорить. Рыцарь сделал несколько шагов по направлению к ближайшей группе раненых, закричал, сложив руки рупором:

– В укрытие!

Орки, люди, гномы, эльфы – все задирали головы, указывали пальцами, встревожено переговаривались. Паники не было. Воины, только что пережившие страшное сражение, уже не поддавались страху. Некоторые из них послушались Вольфганга и начали расходиться, помогая раненым, другие пока не двигались с места.

Тьма стремительно разрасталась, беспрерывно меняя формы. Синева вокруг нее теряла свою яркость, блекла, таяла, позволяя черноте проступать сквозь себя.

Подошел Рихард.

– Брат, что это?

– Если бы я знал! Где Аргус?

– Он не выходил из башни. Солнечный свет причиняет ему боль…

Толпа вдруг взорвалась криками. Воины бросились врассыпную, бросая оружие. В небе, посреди темноты, напоминающей теперь огромного спрута, разверзлась пасть – судя по размерам, способная за один раз проглотить целый город. И она изрыгала огонь.

– Внутрь! Быстрее! – Вольфганг схватил Рихарда за локоть и поволок за собой по ступеням к дверям Старшей Башни.

– Мы просто спрячемся, брат?

– А что мы можем? Надавать этому… этой… пинков? Нужно найти Аргуса! Если кто и знает, что делать, так это он!

Рихард кивнул:

– Хорошо.

Они вбежали в холл башни, миновали стройные ряды портретов, изображавших великих магистров прошлого, под их бесстрастными взглядами поднялись на лестницу. Позади нарастал гул паники: вопли, топот множества ног, звон разбивающегося стекла, грохот доспехов. Да уж, по сравнению с таким испытанием даже восставшие мертвецы покажутся детской забавой.

На первой лестничной площадке стоял невесть откуда взявшийся там Кром. Он выглядел спокойным и курил короткую глиняную трубку, прикрыв глаза. Увидев братьев, сделал шаг навстречу, поднял руку, останавливая их вопрос, и задал свой:

– Вы уверены, что добили Сказанных во Тьме?

– Откуда нам знать, – сказал Вольфганг. – Всего десять минут назад были уверены, теперь уже нет.

Выйдя из башни после окончания битвы, он первым делом направился к трупу Аргрима. Тот представлял собой кучу полуразложившейся плоти, мешанину из тлеющих на свету черных щупалец и человеческих костей. Малоприятное, но совсем неподвижное зрелище.