Эпоха лишних смыслов

Гера поцеловал меня взасос. Я была в таком состоянии, что осознала это уже в процессе, крепко держась за его шею и неистово целуя в ответ. Осознала, для проформы укусила за нижнюю губу – и тут же стала подпрыгивать на месте, осматриваясь по сторонам и старательно не стирая наворачивающиеся на глаза слезы. Они были от холода и пронзительного ветра, а все, кто думал иначе…

Меня подняли над землей, покружили в воздухе и поставили обратно. Я встряхнула головой и зафиксировала Мишку. Медноволосого бледного Мишку. Сверху шел снег. Сбоку светила всеми огнями альма матер, Московский государственный университет. Меня пошатывало и как будто заворачивало по направлению к другой реальности. Рокси не хотела сдаваться и уходить из сознания, а я, в свою очередь, будто мерцала оттуда сюда. Максим, Максим! Я резко развернулась. Он стоял прямо передо мной, такой земной, настоящий, грустный, серьезный и сияюще-прекрасный одновременно. Я тряхнула головой, и время пошло.

– Идиоты! – заорал Гера, ошарашенно взглянул на нас и бросился обнимать Макса.

Мишка смешливо фыркнул и пошел в машину. Я подпрыгнула еще раз, уже совсем демонстративно. Наверное, со стороны напоминала маленький блондинистый мяч.

– Гера, ну зачем ты так. – Макс обнял его в ответ и на мгновение зажмурился. – Прости, что вышло как вышло.

– Идиоты! – снова выдал Гера, оборачиваясь ко мне.

Хлопнул себя по лбу – я впервые видела этот жест в искреннем исполнении – и стянул с плеч куртку. Я даже протестовать не стала, залезла в чересчур большие рукава и глазом не моргнула.

– Идиоты, – сказал Гера в третий раз.

– Сейчас мы, как по волшебству, превратимся в идиотов. Он нас проклял, – улыбнулся Макс.

– Сейчас вы превратитесь в тыквы у меня. Техномагией. – Гера сделал большие глаза. – Вы хоть знаете, который час?

Я порылась в карманах его куртки в поисках телефона и не нашла ничего, кроме ключей.

– Судя по всему, двенадцать ноль одна двадцать второго декабря, – с непонятной грустью выдал Макс.

Меня вроде бы отпустило насчет Рокси, но адреналин в крови кипел так, что вместе с ним закипала и кровь, начинали сворачиваться и распадаться белки.

– Вы вернулись за три минуты до четырехчасовой отметки. За три минуты.

– И потом ты три минуты целовал Рокси, черт, Розу. – Мигаю туда-сюда.

– Гамов, – серьезно произнес Гера и даже поближе к нему подошел, чуть не за пуговицу взял. – Я очень, очень сострадаю тебе и Оливину. Особенно, конечно, тебе. Но ты и представить не можешь, как мне хочется тебя избить.

Я собралась с мыслями и подошла к полуголому Гере. Майка-джинсы-кеды – знакомое сочетание.

– Ребят, поедем, а то кто-нибудь точно подхватит воспаление легких.

– Ой, – сказал вдруг Гера, резко оборачиваясь ко мне. – Оливи-и-ин, а знаешь, тебя тоже надо избить.

Я поменялась в лице, тон был серьезнее некуда.

– Думаешь, я не догадался, что ты сделала?

– Не имеешь права! – Я ткнула его пальцем в грудь и поймала себя на том, что не смотрю на Макса изо всех оставшихся сил. – Я уволилась.

– Во-первых, я сжег твое заявление. Во-вторых, я думаю, Гамов тоже порадуется. Он сам урод тот еще, но ты просто вне конкуренции.

– Целовал-то зачем тогда? – Я надулась, развернулась и пошла в машину.

Вечно все так. Спасла ситуацию, все живы, здоровы, никакого конца света – так нет, надо ругаться.

– Придурки, – печально сообщила я Мишке.

– Так точно. Но мы просто очень сильно волновались. Видели бы вы, что с Туровым творилось, я думал – умрет на месте. Один раз чуть в прорыв не прыгнул, пришлось останавливать.

Я сумрачно кивнула. Дверь внедорожника открылась, внутрь залез Гера, следом за ним – Макс.

– Вы бы еще как-нибудь поудачнее расселись.

– Едем пить, – отрезал Гера. – Михаилу – внеочередная премия, вам двоим выговор. – Он потер голые предплечья ладонями.

– Ты охренел, да? – Я скинула с себя куртку. – Можешь свои выговоры выговаривать где-нибудь в другом месте.

– И пить не поедешь?

Я бросила длинный взгляд на Макса:

– Поеду, если он поедет. А то ему, небось, к жене надо.

Макс пожал плечами:

– Да все едут пить, это нормально. Конца света не допустила, чем не повод для гордости.

– И Михаила возьмем? – оживилась я.

– О, нет, нет. – Мишка замахал правой рукой. – Меня дома девушка ждет, и, по правде сказать, надо переварить. Я до сих пор поверить не могу.

– Сам знаешь, куда ехать, – бросил Гера.

– Герман, я могу предположить, что мы гоним – о, еще и с мигалкой, в полночь-то! – в какое-то дорогое место. Пустят ли нас туда в таком виде? – Макс уставился в окно.

В тоне сквозила аристократическая прохлада.

– Пусть попробуют не пустить, – только и сказал Гера.

Пустили. И даже вытащили откуда-то лишний стол. Остальные гости нашим видом оказались несколько фраппированы, но я всегда говорю, что наличие бриллиантов в ушах ни о чем, в целом, не свидетельствует. Хозяева дорогущего ресторана в закоулках Остоженки, видимо, придерживались того же мнения.

– Начнем с шампанского, – сообщил Гера официанту.

Я заулыбалась. Очень хотелось петь и веселиться, но видок Макса мало этому способствовал.

Бутылку принесли почти сразу. И распили мы ее тоже мгновенно.