Эпицентр

Значит ли, что к ней в гости заглянула Валя? Если так, то придётся объясняться, юлить и врать, а в этом я был откровенно не силён, вот и замер на месте, прислушался. Но – тишина. Никаких отзвуков голосов, только где-то у соседей радиоприёмник неразборчиво бубнит. Увы, тишина – это палка о двух концах: постучу, и услышит не только Оля; запросто может и Валя в коридор выглянуть. Как-то об этом раньше не подумал.

И что делать? Развернуться и убраться несолоно хлебавши? Поскрестись? А если Оля не одна? Если она с мужчиной? Как это будет выглядеть? Просто войти и заявить, что искал Валю, если в комнате окажется кто-то ещё? А если там именно Валя?

Что делать – не знаю. Просто не понимаю, как правильно поступить. Но одно несомненно: стоять здесь и ждать у моря погоды – нельзя. Никак нельзя.

Я переборол неуверенность и подступил к чуть приоткрытой двери, в самый последний миг отдёрнул от неё руку и заглянул в щель. Не поверил глазам, навалился на дверное полотно и разом осознал, что все страхи и душевные метания не стоили и выеденного яйца: Оля была в комнате совершенно одна; в своём куцем халатике она лежала на коврике, а из груди торчала рукоять моей заточки. Обмотку узнал сразу, а ещё машинально и отстранённо отметил, что клинок загнали под левую грудь, точно в сердце.

Вот дерьмо!

Здравый смыл вопил в голове дурным голосом: «беги! беги! беги!», но вместо этого я переступил через порог и прикрыл за собой дверь, запер её на задвижку и плюхнулся на табурет, да так и просидел никак не меньше пяти минут. И дело было вовсе не только в ватной слабости ног и головокружении, просто некуда было бежать. Не убежать, не спрятаться. Только не после такого.

Мои отпечатки в комнате остались ещё с прошлого визита, а заточку и вовсе опознают в пять минут. На Кордоне я один такой оригинал, у остальных с головой всё в порядке. Как только обнаружат тело, так за мной и придут. И всё – амба!

Нет! Я, конечно, смогу настоять на допросе с использованием спецпрепарата и доказать свою невиновность, но тогда неминуемо всплывёт тема убийства Казимира; волей-неволей в нём сознаюсь. Шах и мат. Не вывернуться.

Так стоит ли шило на мыло менять? Тем более что этого убийства я не совершал, а ну как отбрехаться получится?

Пока отступала слабость и как-то очень уж лениво крутились в голове нелёгкие раздумья, я не переставал обшаривать взглядом комнату. Заправленная кровать, маленький столик с лампой, шкаф, коврик, труп.

При взгляде на безжизненное тело начало мутить, и я размерено задышал, заставил себя погрузиться в лёгкий транс, очистить сознание от паники и страха. Не могу сказать, будто окончательно успокоился, но какая-никакая ясность мысли всё же вернулась.

Смогут ли связать меня с убийством в случае пропажи орудия преступления?

Получится ли стереть все отпечатки пальцев?

Какие вопросы станут задавать, если всё же возникнут подозрения на этот счёт?

Удивительное дело, но теряться в догадках не пришлось. Я всё знал наперёд. Просто проходил это, когда дознаватель из меня чуть всю душу не вынул, пытаясь подловить на противоречиях и заставить сознаться в убийстве Казимира.

Тут всё просто. Мотив. Возможность. Способ.

С мотивом ничего поделать было нельзя. Мы и в одном подразделении служили, и уже на Кордоне танцевали; та же Валя это непременно припомнит. Неважно, какой именно вывод сделает на этом основании следствие, предотвратить сие попросту невозможно.

Возможность – это место и время. Стоит ли пытаться стереть свои отпечатки, если толком не помню, за что брался в прошлый раз? Пустая трата времени, которое и без того утекает как вода сквозь пальцы. С местом меня свяжут в любом случае. Так или эдак, но свяжут.

Время? Я заставил себя подняться с табурета и опустился на колени рядом с Ольгой, переборол внутреннее сопротивление и прикоснулся к шее покойницы. Кожа была тёплой, остыть тело не успело, едва ли девушка была мертва дольше получаса. Выходит, алиби у меня нет.

Ещё невольно обратил внимание на тоненькие морщинки в уголках рта и глаз. Теперь они стали хорошо заметны и прибавили Оле сразу несколько лет, она показалась куда старше прежнего. Наверное, так и было. Плевать! Н о том думаю!

Способ? Тут всё однозначно – вот он из грудины торчит, в сердце загнанный. Крови вытекло совсем немного, но шнур всё же замаран. Это плохо. Это многое осложняет.

Я сделал глубокий вдох и, не решившись надавить на грудь, упёрся левой ладонью в девичью ключицу, а правой потянул заточку на себя. Расплющенный гвоздь вышел неохотно, для этого пришлось приложить немалые усилия. Показалось даже, что острие скребануло о рёбра, а потом влажно чавкнуло, и к горлу моментально подкатила тошнота; едва не вырвало.

В голове зашумело, но переборол обморок, отодвинулся от тела, бросил заточку на коврик. Какое-то время я просидел так, после стряхнул оцепенение и завернул орудие преступления в носовой платок, спрятал его в карман. Нужно было убираться отсюда, вот только взгляд зацепился за подоконник, поэтому взял полотенце, сдёрнул доску.