Эпицентр

– Так вот – давление… – Трофим Фёдорович поднял руку с бутылкой, и деревянная пробка с негромким хлопком выскочила из горлышка, подлетела на метр и упала на песок. – Кто скажет, почему это произошло?

– Вы повысили давление внутри бутылки, – первым высказал предположение Миша Попович. – Оно стало выше атмосферного настолько, что сумело преодолеть всемирное тяготение и силу трения краёв пробки о внутренние стенки горлышка.

– Именно! – подтвердил инструктор. – Обычно давление – лишь производная других сил. Мы же будем работать с ним напрямую. Зачастую это куда действенней, нежели тратить энергию на то, чтобы в итоге получить на выходе всё тот же эффект увеличения или уменьшения давления. – Он оглядел всех и спросил: – Внутри людей тоже есть давление, знаете об этом? Вопрос: зачем тратить на уничтожение противника килоджоули, если достаточно пережать один-единственный сосуд в мозгу?

Я точно знал, что никто из присутствующих попросту не способен на столь ювелирное вмешательство, но благоразумно промолчал, не желая привлекать к себе внимания.

– Проще сразу голову взорвать, – проворчал Василь.

– За счёт повышения внутричерепного давления, – добавил Миша.

– Хорош уже умничать, Нигилист! – одёрнул его кто-то из приятелей-пролетариев.

– Пасть захлопни, «пёс»! – тут же рыкнул в ответ Прохор – парень крепкий и, наверное, не самый глупый, раз так близко сошёлся с умником Мишей.

Разгореться перебранке помешал старшина Дыба. Ему даже до рукоприкладства опускаться не пришлось, только поднялся с лавочки, и вмиг наступила тишина. Командир учебного отделения выразительно поглядел на Федю Маленского, но при всех делать выволочку заместителю не стал и вернулся на место.

– Даже разрушить головной мозг таким образом не так уж и легко, – продолжил Трофим Фёдорович, когда вновь наступила тишина. – Во-первых, требуется очень точная фокусировка, всякое движение жертвы приведёт к смещению точки приложения сил. Во-вторых, любой оператор обладает определённой сопротивляемостью энергетическому воздействию, и преодолеть его далеко не столь просто. Скорее уж человек ощутит хлопок по лбу, а его голова останется цела.

– Зачем тогда нам вообще сдалось это давление? – необдуманно подал голос Илья Полушка и тут же уселся на задницу, недоумённо захлопав глазами.

– Утомил, – раздражённо поморщился инструктор. – Повторяю уже в сотый, наверное, раз: если вы не обучены чем-то управлять, то и защититься от такого воздействия не сможете! Даже не поймёте, что именно расплющило в блин вашего товарища и вот-вот расплющит вас! Да поднимайся ты уже! Хватит рассиживаться!

Илья встал с земли и вернулся в строй, потирая отбитый зад. Ну а потом нас начали натаскивать на оперирование давлением, и я не понял из достаточно подробных объяснений ровным счётом ничего. Матвей Пахота – и тот кое-какие успехи демонстрировал, а мне даже пробку из бутылки выбить не удалось.

– Завтра пособие выдам, – заявил в итоге Трофим Фёдорович. – Как у тебя, кстати, с искровым разрядом дела обстоят?

– Отрабатываю.

– А с заземлением?

Я досадливо поморщился.

– Не особо. Я пособие до дыр зачитал, а всё равно понять не могу, в чём дело, – просто полноценно отгородиться не получается.

– А чего ты хотел? – фыркнул инструктор. – Тем брошюрам сто лет в обед! Наука давно вперёд шагнула. Тебе бы в институтскую библиотеку записаться… Ну да ладно, пороюсь в запасах – глядишь, ещё что-нибудь полезное найдётся. Всё, на сегодня свободен. Иди-иди! У меня от твоей кислой физиономии аж скулы сводит.

Но покидать площадку я не стал и уселся на лавочку в ожидании окончания занятия. Нет, никакого удовольствия лицезрение достижений бывших сослуживцев мне не доставляло, просто хотел перекинуться кое с кем парой слов. Ну а кое-кто вознамерился перекинуться парой слов со мной.

Дыба вдруг покинул своё место и сел рядом.

– Ты вообще собираешься отношения с сослуживцами налаживать? – спросил старшина.

«С бывшими сослуживцами», – стоило бы поправить его, но особого смысла в этом я не видел, поэтому неопределённо пожал плечами и сказал:

– Если не брать в расчёт двух человек, у меня прекрасные отношения с сослуживцами, замечательные просто.

– Трёх человек, Линь. И один из них мёртв, что всё предельно осложняет.

Переживать на этот счёт было поздно, и я промолчал.

– Так собираешься или нет? – пристал будто банный лист старшина.

– Не понимаю пока, как это можно сделать. С Остроухом я, допустим, поладить хоть сегодня сумею. А Маленский объективно сильнее, его поломать пока не смогу.

Дыба скривил уголок рта, дав понять, что оценил шутку, и заявил:

– Пойми один простой факт: если б у тебя действительно были нормальные отношения с остальными, никто бы на тебя косо посмотреть и не подумал. Вообще никто. – Он вздохнул и спросил: – Думаешь, не придётся возвращаться?

– Думаю, не придётся. Кадровый голод, ага.

Старшина хлопнул себя ладонями по коленям.

– Блажен, кто верует!

Он поднялся и отошёл, а меня окликнул закончивший тренировку Поликарп:

– Петя, ужинать идёшь?

– Нет! Позже!