Эпицентр

— О-ох! — только и протянул Альберт Павлович. — Всё же высокая сопротивляемость — большое дело. Завидую белой завистью. Я-то себя столетней развалиной ощущаю. Давненько так паршиво не было.

— Ну да, ну да, — покривился я. — Мне с вами по способностям никогда не сравняться!

— У любой медали две стороны, — заявил консультант, прислушался к вою сирен и с облегчением перевёл дух. — Ну всё, это к нам.

Я скорому прибытию представителей закона откровенно обрадовался. На улицу уже высыпали местные жители, кто-то просто глазел и обсуждал случившееся, кто-то бегал с вёдрами и пытался тушить очаги возгорания. Слышались крики, матерная ругань и плач. В нас тыкали пальцами, но близко никто подходить не решался, даже люди в форме. Энергетический фон на месте схватки продолжал оставаться крайне высоким, тут неуютно было бы даже операторам, что уж говорить об обычных людях!

Ну а потом прикатили автоцистерны, и пожарные расчёты начали заливать огонь из брандспойтов. Следом подъехали сразу три грузовика с бойцами комендатуры, те встали в оцепление и начали оттеснять понемногу смелевших зевак. Медиков тоже долго ждать не пришлось. На одной из карет скорой помощи и повезли в госпиталь шофёра и меня с Альбертом Павловичем, заодно прихватив изуродованное тело Друзы; экипажи других остались на месте разбираться со случайными пострадавшими.

Консультант стребовал у фельдшера каких-то таблеток, проглотил их одну за другой и улёгся на лавочку.

— Этому ничего не колите, у него противопоказаний вагон и маленькая тележка, — предупредил он медиков, прежде чем закрыть глаза.

Ну мне и начали обрабатывать ожоги. И лишь когда наложили повязку на самый болезненный из них и накинули сверху плед, я вспомнил о Городце.

В машине с Альбертом Павловичем его не было. Тогда — где он? И что с ним? Жив ли?

— А Георгий Иванович…

Консультант понял меня с полуслова и вяло махнул рукой, перебивая.

— Да всё с ним в порядке. Покоптит ещё небо, попьёт нашу кровушку…

Вот уж действительно — как в воду глядел. Карета скорой помощи даже не поехала прямиком в госпиталь, сначала меня с Альбертом Павловичем забросили к зданию комендатуры. Только остановились, и внутрь через распахнувшуюся заднюю дверцу забрался капитан Городец собственной персоной.

Волосы с левой стороны у него оказались опалены, бровь и ус сгорели полностью, щёку и скулу до самого уха закрывала повязка, и я не удержался, присвистнул.

— На себя посмотри, — буркнул Георгий Иванович, откинул простыню с тела дознавателя и вздохнул. — Прикончил всё же… Жаль…

— Не я, — отозвался Альберт Павлович.

Капитан с нескрываемым удивлением указал на меня, консультант кивнул.

— Чудны дела твои, Господи! — не удержался Городец.

Я открыл и закрыл рот, изумлённый заявлением Альберта Павловича ничуть не меньше капитана. Но возражать не стал, промолчал.

— У нас тут раненый, вообще-то! — раздражённо напомнил фельдшер. — Освободите машину!

— На выход! — скомандовал Георгий Иванович. — И ты тоже! — добавил он мне. — Пошёл!

Пришлось вернуть плед и выбраться из автомобиля во двор комендатуры.

— И всё же — зря, — вздохнул там капитан. — Не нужно было его убивать.

— Ничего другого этот лживый ублюдок не заслужил! — выдал в ответ Альберт Павлович.

— Да-да-да, — покивал Городец. — А ещё он отбил у тебя невесту, что вообще ни в какие ворота не лезет!

На округлом лице консультанта не дрогнул ни один мускул, просто оно разом растеряло всю мягкость и стало походить на отлитую из гипса посмертную маску. Но лишь на миг, после сделалось прежним, будто и не было ничего.

— Я его не убивал, — повторил Альберт Павлович. — И формально Пётр тоже этого не делал. Он лишь осуществил принудительный вывод подозреваемого из состояния резонанса для его задержания и предотвращения противоправной деятельности, а смерть наступила вследствие допущенных последним нарушений в оперировании сверхсилой.

Капитан Городец глянул на меня и уточнил:

— Всё запомнил? Вот так в объяснительной и пиши. Идёмте!

В комендатуре мне выдали новую гимнастёрку, Альберту Павловичу вернули его шляпу и пиджак. Нас даже разместили не в дежурке, а проводили в помещение для планёрок или собраний начальствующего состава, ещё и принесли заварочный чайник и кипяток.

Пусть последнее время я и предпочитал чай без сахара, но тут не сомневался даже — всыпал в стакан сразу четыре ложки, размешал и выпил чуть ли не залпом, чтобы сразу налить себе ещё. Прошиб пот, слегка отпустило напряжение, и на какое-то время я выпал из окружающей действительности, погрузился в медитацию и начал втягивать в себя сверхсилу, затем активировал алхимическую печь, принялся прорабатывать энергетические каналы и подстёгивать регенерацию опалённой кожи. Но вообще — судя по ощущениям, эту схватку перенёс куда легче стычки в лесу.

К разговору я, занятый самолечением, особо не прислушивался, заинтересовался им, лишь когда Альберт Павлович сказал:

— Друза не случайно опередил нас у Паль. Его кто-то предупредил.

Капитан Городец кивнул.