Эпитафия

Андрей остается стоять на месте. Он кричит мне вслед о том, что это хуевая идея или что-то в этом роде, я перестаю его слушать. В голове звучат мысли громче всего этого материального мирка. Достаю из кармана пальто пачку сигарет, открываю, последняя… Ладно, оставлю на потом.

Уже минут сорок я иду к обусловленному месту. Вокруг меняются декорации, но пейзаж остается неизменным – разруха. До меня еще никто не доебался, вот что странно. Может, он постарался…

Я прохожу в небольшой лесок, врубаю фонарик на телефоне, иду по знакомой тропинке. Вдруг передо мной вырастает трехэтажное кирпичное заброшенное здание. Да, это точно оно. Когда-то мы здесь частенько обитали. За десять лет нихера не изменилось, разве что округа обросла кустами и травой. Вхожу внутрь, в нос бьет запах сырости и затхлости. На полу валяются пустые бутылки, использованные гондоны и прочие неотъемлемые атрибуты романтичного вечера. Поднимаюсь на крышу, ветер обдувает лицо. Вижу на другом конце здания силуэт. Он сидит на краю свесив ноги, но смотрит на меня. По мере приближения я вижу, что он широко улыбается.

– Здравствуй, брат, – говорю я ему.

Взгляд хаоса

– Ахаха сожгли в тачке? – раздается хохот по залу некогда бывшего театра, – подожди, это того самого прокурора? Ахаха ну и пиздец. Леха, ты слышал?

Я гляжу на беснующуюся группу людей. По залу бродят чуваки с бутылками в руках, кто-то пиздится в углу, кто-то блюет под кресло, прямо на сцене происходит небольшая оргия. Одним словом – красота. Осквернили культурный центр города. Хотя, осквернили ли? Вот она та самая культура: на сцене представление, в зале аншлаг. Возможно, эта культура несколько отличается от привычной, но чем это не культура?

Чувак, сидящий рядом со мной (Глебас, если точнее), прямо на подлокотнике кресла делает себе дорогу из мефчика, и забивает в нос данк:

– Леха, ты чет притих, – говорит Глебас шмыгая носом, – все ок?

– Все норм, мужик, просто задумался, – отвечаю я.

– Сделать тебе дорожку?

– Не, в другой раз. Так че там с прокурором?

– Да какие-то типы закинули в тачку мужика, облили бензом и подожгли. Походу они даже не знали кто это, прикинь ахахаха. Как оказалось это был наш прокурорчик.

– Что ж, видимо теперь он не сдержит свое обещание навести порядок, – улыбаясь говорю я.

– Это бля точно!

Что-то стало душновато, надо бы пройтись, вдохнуть свежего воздуха, а то запах испарений от пьяных тел уже начал заябывать. Пробираюсь через груду бухущих существ к выходу. Около двери стоит здоровенный амбал, опять забыл, как его зовут. Кажется, он обдолбан в край. Вдруг оказалось, что этот шкаф умеет говорить:

– Слышь, куда собрался?

– Свали с дороги, уебок, – отвечаю я, продолжая двигаться вперед.

– Алексею не понравится, что кто-то уходит раньше времени, – говорит он, хватая меня за плечо, но смотрит он не на меня, а сквозь меня, гребаный торчок, – да, Алексею это очень не понравится. У нас аншлаг, приглашены все сливки общества.

– Баран, прочисти мозги от кислоты и свали с дороги, твою мать.

Он сделал шаг назад, слегка насупился, а после как будто улыбнулся. Эмоции на его лице сложно описать, там происходит целый театр одного актера. После он вдруг повеселел:

– О, Алексей, здравствуйте. А я тут, понимаешь, стою, слежу за всяким таким, чтобы не было всякого другого. Да вы проходите, чего вы встали то.

Я поглядел на него и молча прошел через дверь. Отличный парень, спору нет. Выхожу на улицу, вдыхаю свежий воздух вечера вперемешку с грязным воздухом города. Вижу, как за углом три чувака прессуют одного. Один из них поднимает голову на меня:

– Алексей, это вы!? – кричит он мне.

– Он самый, – отвечаю я.

– Охереть, никогда не думал, что увижу вас! Слышь, смотри, это же Алексей, – толкает он в бок одного из своих приятелей, – я читал вашу новую книгу, просто нечто!

– Рад, что понравилось, приятель, – говорю я и улыбка сама ползет по лицу, – ладно, парни, не буду вас отвлекать.

– Всего доброго! – кричат мне вслед.

Улыбка все не сползает с лица. Иду, пинаю ногой пустые бутылки и коробки. Все окна на первых этажах разбиты. Вокруг то тут, то там валяются пьяные счастливые люди. В какое же славное время живем. Тут меня догоняет Глебчик:

– Леха, там все расстроились из-за того, что ты ушел.

– Хрен с ними.

– Слышь, может пора че то сделать с твоим братцем?

– Чем он тебе мешает?

– Он закрывает наших пацанов одного за другим. И он не церемонится с ними, в случае если они выебываются. Он уже как гребаный Каратель из комиксов, мать его.

Чувствую вибрацию телефона в кармане бомбера. Достаю, вижу сообщение от него… кто бы мог подумать, блять: “Через час встречаемся на нашем месте. Мне все равно придешь ты один или со своей шоблой. Я хочу с тобой поговорить”.

– Легок на помине, – говорю я, убирая телефон в карман, – короче, с Димасиком я сам разберусь, понял? Так и передай всем, чтобы его не трогали.

– Мне иногда кажется, что ты становишься похож на него…

– Заткнись-ка нахуй, Глеб и свали с дороги.