Эпилог (СИ)

     Ночь, пропитанная феромонами. Соблазн, искушение. Ярость, сопротивление... Погоня, удар наотмашь. Глубокие царапины, которые стремительно затягиваются. Спина, блестящая от пота. Перекатывающиеся мышцы. Животная страсть... под луной. 

     - Но я не хочу! 

     - Ваше мнение не учитывается. У вас нет отца или братьев, которые защитили бы и вели переговоры от вашего имени. Слухи распространяются со скоростью пожара. Стоит информации просочиться, и на вас устроят охоту. 

     - Но симптомы проявляются только в полнолуние! Я ведь не чистокровная! Не ваша! 

     - Кто об этом знает? Вам не поверят. Глаза скажут за вас. 

     Глаза... Полоски в янтаре. 

     - Я... у меня не будет детей! У меня не может быть детей! Моя семья... она вымирает. 

     - О чем вы? - даже в полумраке я увидела, что Альрик нахмурился. 

     - Ни о чем. По линии моей мамы не осталось ни одного родственника. Она - единственный ребенок. И я - тоже. 

     - Подробнее, - потребовал собеседник. - Что вам известно о матушке? Откуда? 

     - Не скажу. Знаю то, что знаю. Можете передать своим сородичам, что им обломится. 

     - Суть не в потомстве, - сказал Альрик, и в голосе промелькнул отблеск... тоски? - Дело в луне. Она поет. Зовет за собой. Вы слышали? 

     Слышала, скрывать не буду. Поначалу зов сводил с ума. Дудочка играла, замутняя рассудок, но с течением времени звук стал тише. 

     - Вы - полиморф, но успели почувствовать на себе жестокость ночного светила, - продолжил мужчина. - Но вы и вполовину не испытали тех ощущений, что переживают мои сородичи, когда круглое око смотрит свысока. Луна смеется над нами. Давным-давно наши предки поклонялись солнцу. Они называли себя "иль-хиль". Дети небесного пламени. Каждое утро они встречали солнце и каждый вечер провожали с почестями на покой. Однажды иль-хиль подшутили над бледной луной, разбудив её до срока. Взойдя на небосклон, луна потерялась в небесном пламени. В отместку за унижение она наказала иль-хиль, сделав своими рабами. С тех пор раз в месяц наши инстинкты подавляют цивилизованность. 

     Альрик рассказывал, и мое второе "я", встрепенувшись, жадно слушало своего хозяина. Того, с кем разделило бы сладость лунного света, и с кем предавалось бы стремительному бегу, прежде чем упасть на ложе изо мха. 

     Он виноват! Виноват во всем. Если бы не легкомыслие Альрика, я не стала бы заложницей луны. 

     Профессор не знал, - мысленно похлопала себя по щекам, отрезвляясь. Он и представить не мог, что несколько капель его крови пробудят к жизни полиморфа-уродца.