- Единицы, причем как здесь, так и на побережье. Информация хранится в архивах под грифом "СОС". Зачем популяризировать запрещенную фамилию? На побережье Тэгурни и так считают кумиром, не говоря о том, что на Большой земле многие воздают ему дань как яркой исторической фигуре ушедшего столетия. Но об Илии Папене не забывали. У вовлеченных лиц имелся особый интерес к ее персоне. Унаследовала ли она способности родителя? Известно ли ей местонахождение самородной жилы и прочие секреты отца?
Значит, мою маму сделали подопытным кроликом. Изучали, обследовали, проводили эксперименты. Рылись в памяти, внушали. Выпытывали. Но она выстояла. Моя мама - сильная духом и телом.
- И как? Удачно? - съязвила я, не сдержавшись. - Результаты порадовали?
- Точнее, успокоили. С вашей матушки сняли круглосуточный надзор.
- Тогда они знают, что я - внучка Тэгурни. Меня тоже препарируют и подвергнут гипнозу? - в голосе погромыхивала гроза, а глаза застлала пелена ярости. Ну, я вам покажу! Устрою незабываемый праздник воплощенных желаний. Попробуйте что-нибудь захотеть, и драка в подвале "Вулкано" покажется аленьким цветочком.
- Прежде всего, вы - висоратка и дочь высокопоставленного чиновника. У вас есть права и иммунитет, - пояснил невозмутимо самый старший Мелёшин, хотя видел, что от меня искрит как от бикфордова шнура.
Предлагаете сказать спасибо папеньке за то, что спас от изучения под микроскопом? - скривилась я. Или поблагодарить за то, что вспоминал обо мне и маме не чаще, чем раз в два года?
Ненавижу висоратство, разделившее людей на две касты. Ненавижу красивые лозунги, за которыми прячется обыкновенный геноцид.
- Мне понятна ваша неприязнь, Эва Карловна, - сказал дед Мэла. - Но, положа руку на сердце, вы хотели услышать правду или предпочли бы оставаться в неведении?
- Я отговаривал его от этого разговора, - сказал Мэл, провожая меня до комнаты. - Деду не стоило рассказывать о твоей маме.
- Стоило, - ответила я упрямо. - Лучше узнать сейчас, чем по приезду на побережье. Гош, спасибо за всё, но сейчас мне нужно побыть одной.
Он нахмурился, но выполнил просьбу.
Не спалось. Совсем не спалось. Бесцельно блуждалось по комнате туда и обратно. Кот опять оккупировал подушку и следил за моими мотаниями. Желтые плошки двигались как стрелка метронома.
В ванну я не полезла. Разве можно баловать тело, когда на душе тревожно и муторно?