Эпилог к концу света (СИ)

Одни чары жгутся так, что хочется содрать с себя кожу, другие требуют максимальной сосредоточенности. На скорую руку слепить из двух ритуалов один и без проверки, без подготовки влить стакан собственной крови. Бездна, всё-таки весёлая у меня тут жизнь!

Ненавижу свою магию. Нет, она действенная, порой незаменимая, очень нужная. Но, зелёна мать, как же это больно...

Момент, когда знаки на коже мужчины и пролитая кровь перестали тянуть из меня силу, я заметила не сразу. щё несколько секунд оставалась в той же позе, перегнувшись через распростёртое тело и упёршись рукой в камни, после чего позволила себе упасть прямо на мужчину и несколько секунд просто подышать, наслаждаясь тем, что ничего нигде не болит. Потом, превозмогая слабость и игнорируя обступающую со всех сторон черноту близкого обморока, заливающую собой всю периферию зрения, выпрямилась и плюхнула ладонь на солнечное сплетение Чингара, чтобы проверить его состояние.

– Надо же, сработало, – пробормотала вяло, прикрыв глаза.

Всё же я оказалась права. «Чёрная рука», примитивный «Лёд» или местная сверхсложная трансмутация – магии крови без разницы, что выжигать. Сила в любых чарах есть, а уж откуда она взялась – это не проблема ритуала.

Ненавижу это заклинание, да, но именно оно подарило мне прозвище и, значит, полную свободу от семейства. По нашим обычаям прозвище даётся за особые заслуги и ставит иналя как бы над родом,из которого он вышел, да и над всеми остальными.

Мне было двадцать девять, это была первая моя военная кампания. Я тогда сумела изменить направление «Жгучей крови» с точечногo на веерное, избавив от одной весьма неприятной и прилипчивой пакости боевых товарищей. Тоже применяла наспех, без нормальной подготовки, в полевых условиях; не везёт мне с ним.

Войдель мной тогда страшно гордился. Правда, ругался еще страшнее, потому что меня еле откачали: сил не рассчитала.

– Стевай! – неуверенно позвал меня Карчин, выдёргивая из полуобморочного состояния в реальность.

Но трогать, однако, не спешил. И другим не давал. Замечательный инчир, как же повезло Майан с мужчинoй!

– Да, всё нормально, - заставила я себя открыть рот. Голос прозвучал сипло, надтреснуто. Кричала я, что ли? - Оттащите кто-нибудь эту тушу к Майан, она скажет, что дальше делать.

– А ты? – уточнил целитель.

– И меня тоже куда-нибудь оттащите, – вяло усмехнулась в ответ. – уку!

Уцепилась за чью-то крепкую мозолистую ладонь, попыталась встать, но – неудачно. Темнота качнулась и захлестнула меня с головой.

***

Очнулась я на мягких шкурах, судя по запаху и остальным ощущениям – в доме Микара, в той самой комнате, в которой жила последние дни. Очнулась под негромкую мирную беседу двух голосов, моего названого отца и ещё кого-то смутно знакомого,и с приятным ощущением чистоты – кажется, пока я отсыпалась, кто-то аккуратно смыл кровь.

Микар, больше некому. Всё же до чего замечательный инчир! Заботливый, терпеливый, умный и уравновешенный. Где бы найти второго такого, но помоложе, чтобы он женщинами интересовался? К такому я бы, может, и в шатёр согласилась перебраться...

Ленясь открывать глаза, я прислушалась, но разговор тёк скучный, «светский» – о погоде, количестве тайюн,талантах молодых воинов. Некоторое время лежала так, слушая голоса, как шум волн или ветра, но потом чувство голода и любопытство (гости в этом доме были большой редкостью) пересилили, и неизвестно, что в большей степени. Так что я завозилась, намереваясь подняться.

– Стай, как ты?! – радостно поприветствовал меня старейшина.

– Очень есть хочу, - честно созналась, опознав тем временем в госте Тармира – того самого наставника-воспитателя вождя.

Тут же зашевелились всяческие нехорошие подозрения, с какой целью могли бы собраться эти двое, но я их спешно отогнала. В конце концов, может, Тармир зашёл спасибо сказать.

– Сейчас, принесу что-нибудь, – улыбнулся хозяин дома, а я тем временем обнаружила рядом со своим ложем длинную рубаху и надела её, не стесняясь чужих глаз.

Микар вернулся вскоре с завёрнутым в лепёшку мясом и плошкой травяного отвара. Последний был до оскомины горьким, наверняка лечебным. А подробности я выспрашивать не стала: не думаю, что старейшина мог бы меня отравить.

– Для той, кто буквально только что заколола себя, у тебя отличный аппетит. Или мне всё наврали? - полюбопытствовал Тармир.

Я мучительно скривилась. Если дошло до него, то наверняка уже по всему посёлку разлетелось, обрастая душераздирающими подробностями. И когда Чингар очнётся, ему непременно расскажут, как я эффектно пыталась убить себя над его остывающим телом.

Может, пойти, придушить его по-быстрому, пока свидетелей нет? Боюсь, отвязаться от него после такого будет невозможно.

– Наврали, - ответила решительно. – Никого я не колола.

– Я видел своими глазами, - недоверчиво нахмурился Микар. - Ты едва не истекла кровью!

– Всё было под контролем, - проворчала я. – Не надо приписывать мне чрезмерное благородство, я почти ничем не рисковала. И, опережая вопрос, мне было не принципиально, кто там лежал, с любым другим было то же самое.