Эпилог к концу света (СИ)

Я толком не поняла, почему от слияния двух духов получился вполне вещественный инчир, но задавать этот вопрос Кирин не стала – с неё-то какой спрос! Тем более всё это прекрасно укладывалось в сложившуюся теорию: тварями, погубившими древнюю цивилизацию, были именно тайюн, а инчирами стали некоторые из древних,изменивших себя с помощью чар. Правда, по-прежнему было неясно, почему местные совершенно разучились управлять энергиями напрямую и почему так размножились духи-заклинания, но тут мне легенды не помощники.

Общее объяснение, как всё это получилось, я видела только одно: война. Большая и очень страшная война, хотя мне трудно было представить, что – и с кем – могли настолько не поделить древние, если прибегли в итоге к столь страшному и неуправляемому оружию. Не могли же они настолько не осознавать последствий своих действий?!

Зелёна мать! У меня под боком целая библиотека, а я... эх. А мне завтра опять весь день ковыряться в чужих внутренностях, и речь сейчас совсем не об изучении странной твари. Но ничего не поделаешь, надо как-то отрабатывать содержание. Не будут же инчиры кормить меня просто так, в счёт возможных будущих побед.

***

Микар на меня обиделся.

Он не дулся демонстративно, по-детски, не играл в молчанку, даже помог с получением туши тайюн в моё полное распоряжение, но изменившееся отношение ощущалось.

Я, конечно, предполагала что-то подобное и была морально готова, но в реальности это оказалась несколько труднее. Первое время было грустно и горько, я даже порывалась заговорить с ним первой, объясниться, но от этой идеи я быстро отказалась. Как и следовало ожидать, обиделся за вождя не только старейшина, что мне теперь, перед каждым оправдываться? Можно подумать, мне больше нечем заняться!

Отдать инчирам должное,их похолодевшее отношение не сказывалось на делах, так что жизнь продолжалась. Да и похолодело оно не столь уж сильно. Ну мужчины пoглядывали неприязненно, с укоризной, ну женщины косились с озадаченным неодобрением, шушукались за спиной. Так ведь не все.

Например, добродушная Кирин продолжила болтать со мной обо всём на свете, да и коллеги, по счастью, не придали происшествию значения. Только Майан в ответ на моё удивление высказалась, что чужие личные дела – это чужие личные дела, и ей плевать, хоть бы я даже этого вождя покалечила. Главное, чтобы сама потом вылечила, а не добавляла ей проблем. Вот не зря она мне сразу понравилась!

Дружелюбно меня встретил и местный кузнец,тот самый огромный детина, который возвращал мне меч. Клинком он был полностью очарован и всё пытался разузнать подробности процесса изготовления, да только пришлось разочаровать: в технологии ковки я понимала чуть меньше, чем ничего. Но мужчина быстро утешился, когда выслушал мой заказ.

Кузнец оказался увлекающимся типом, который искренне любил своё дело и необычные задачи, а мой инструмент был более чем необычным. Кроме того, к моему приятному удивлению, этот жизнерадостный здоровяк был грамотным, да еще пользовался в работе весьма толковыми рисунками и схемами, так что общий язык мы нашли очень быстро. Заодно я разжилась у кузнеца серо-зелёной, отвратительного качества бумагой, заменявшей перо тонкой, хитро заточенной палочкой и мерзкими комковатыми чернилами. Письменные принадлежности злили своим убожеством и неудобством, но ничего лучше не предвиделось, увы. Я бы, конечно,изобрела нормальную ручку – если бы представляла, как устроена эта «палочка с магией и чернилами».

Пришлось приспосабливаться. Буквы, правда, выходили квадратные и страшненькие, как у едва начавших постигать грамоту детей, но узнаваемые. Ну и скорость письма оставляла желать лучшего, но к этому я отнеслась философски. Подумаешь, каждая запись для меня теперь – почти ритуал! Зато выходило очень точно и по существу, не то что мои обыкновенные рабочие заметки. И, несмотря на неудобства, работа двигалась.

Все те немногие свободные минуты, что выдавались в течение дня, я теперь проводила в каморке с тайюн,там же коротала и вечера. Вела дневник наблюдений, наблюдала реакции твари на разные доступные мне воздействия, магические и механические. Осторожно расплетала заклинание трансмутации, которое хранилось у твари внутри и с помощью которого она превращала инчиров в себе подобных. Последнее шло очень тяжело, всё-таки специализация совсем не моя, но я не сдавалась: пока не поймёшь принцип, не сумеешь достойно противостоять. По словам аборигенов, в сезон бывало не менее десятка случаев, когда кто-то из воинов подставлялся под чары, и такие инчиры до сих пор считались обречёнными.

Нет, кое-какие способы борьбы с этой заразой я нашла в своём арсенале сразу, но перед экспериментами на живом материале хотелось бы минимальной лабораторной подготовки. Пока я могла сказать только одно: сверхсложное, энергоёмкое, но это было почти классическое заклинание, построенное на смеси разных стихий. И бороться с ним, похоже, следовало как с классическим заклинанием.