Эпиграммы

На языке у тебя лишь один Тесей с Пирифоем,

Каллиодор, и себя мнишь ты Пиладом самим.

Пусть я погибну, коль ты подать достоин Пиладу

Даже горшок иль пасти у Пирифоя свиней.

5 «Другу, однако, — как ты говоришь, — подарил я пять тысяч

Да еще тогу, что мыл раза четыре всего».

Знаешь ли ты, что Орест не давал подарков Пиладу?

Тот же, кто много дарит, в большем откажет тебе.

12

Едешь в Эмилии край, в Аполлонову область — Верцеллы,

И к Фаэтонову ты Паду спешишь на поля.

Пусть я умру, коль с тобой неохотно прощаюсь, Домиций,

Хоть без тебя ни один милым не будет мне день.

5 Мне облегчает тоску сознанье, что ты хоть на лето

От городского ярма освобождаешь себя.

В добрый же путь! И впивай ты жадной кожею солнце.

Как ты прекрасен теперь станешь, уехав от нас!

Неузнаваемым ты к своим белым друзьям возвратишься,

10 Щеки на зависть твои будут всей бледной толпе,

Весь свой здоровый загар ты сразу в Риме утратишь,

Пусть даже с нильским лицом черным вернешься ты к нам.

13 (20)

Что кельтиберский Салон влечет меня в край златоносный,

Что повидать я хочу город родной на холме,

Все это ради тебя, мой Маний, кого с беззаботных

Лет я любил, с кем дружил в юности ранней моей.

5 Ради тебя: никого не найти в стране Иберийской

Лучше тебя и любви верной достойней, чем ты.

Я в гетулийских шатрах, у пунийцев, жаждой томимых,

В хижинах скифских с тобой, Маний, охотно бы жил.

Если ты сердцем со мной, коль мы любим взаимно друг друга,

10 В месте любом на земле будет обоим нам Рим.

14 (13)

Неженки слуги твои в дорожной едут повозке,

В облаке пыли, вспотев, скачет ливиец верхом;

Байи твои — не одни, а несколько — в мягких кушетках,

И от духов побледнел цвет у Фетидиных вод;

5 Сетии вина блестят в хрустальных чашах прозрачных,

Да и на лучшем пуху даже Венера не спит.

Ты же лежишь по ночам у порога любовницы вздорной

И на глухую, увы, дверь свои слезы ты льешь;

Жгут твою жалкую грудь немолчные тяжкие вздохи…

10 Знаешь, в чем горе твое, Котта? Без горя живешь.

15 (14)

Ты говоришь, что ни в чем моим ты друзьям не уступишь,

Но, чтоб уверить меня, что же ты делаешь, Крисп?

В долг я просил у тебя пять тысяч. Ты отказал мне,

Твой же тяжелый сундук доверху полон монет.

5 Дал ли когда-нибудь мне ты модий бобов или полбы,

Хоть арендатор-то твой нильские пашет поля?

Дал ли когда-нибудь мне ты зимою короткую тогу?

Дал ли мне серебра ты хоть полфунта когда?

Я ничего не видал, чтобы счесть тебя истинным другом,

10 Кроме того, что при мне ветры пускаешь ты, Крисп.

16 (15)

Сердце богатой жены пронзил заостренной стрелою

Апр, упражняясь в стрельбе: Апр ведь искусный стрелок.

17 (16)

Если, по-твоему, дар не подарок, а лишь обещанье,

То, уж конечно, в дарах, Гай, я тебя превзойду.

Что в калаикских полях астуриец копает, бери ты,

Что под водой золотой в Таге богатом лежит,

5 Что в эритрейской траве находит смуглый индиец,

Что у единственной есть птицы чудесной в гнезде,

Все, что бессовестный Тир уминает в котле Агенора,

Все, что есть в мире, бери так же, как ты мне даешь.

18 (17)

Макра желаешь надуть, не послав сатурнальского дара,

Муза, напрасно. Нельзя: требует сам он его.

Праздничных шуток себе, — не унылых просит он песен

И недоволен, что вдруг смолкли остроты мои.

5 Но ведь он занят теперь землемерами. Что ж тебе делать,

Аппиев путь, если Макр мною займется теперь?

19 (18)

Ни на обед не зовет, не дарит, не берет на поруки

Марий и в долг не дает: нет у него ничего.

Но тем не менее льнет толпа к бесполезному другу.

Сколько же, Рим, у тебя в тогу одетых глупцов!

20 (19)

Без особой учености, не строго,

Но изящно написанную книжку

Ты речистому Плинию в подарок

Отнеси, моя Муза. Ведь нетрудно,

5 По Субуре пройдя, на холм подняться.

Там сейчас же увидишь ты Орфея

Над его полукруглым водоемом,

Изумленных зверей, владыки птицу,

Что уносит фригийца громовержцу;

10 Здесь же дом твоего стоит Педона,

Изваянье орла на нем поменьше.

Но смотри же, в обитель красноречья

Не ломись ты не вовремя, пьянчужка:

Целый день он Минерве строгой предан,

15 Речь готовя для Ста мужей такую,

Что ее все потомки сопоставить

Смогут даже с твореньями арпинца.

При лампадах пройдешь ты безопасней,

Этот час для тебя: Лиэй гуляет,

20 И царит в волосах душистых роза:

Тут меня и Катон прочтет суровый.

230

21

Секст, что писанья твои едва и Модест понимает

Или Кларан, почему это приятно тебе?

Книги твои невозможно читать: Аполлона тут нужно!

Если ты прав, то Марон Цинною был превзойден.

5 Пусть восхваляют тебя, а я пусть буду любезен,

Секст, для ученых людей и без ученых людей.

231

22

Зачем на подбородке я ношу пластырь

И белой мазью губы, хоть здоров, мажу,

Филена? Целоваться мне с тобой страшно.

23

Минуло Марку уже Антонию целых пятнадцать

Олимпиад, и была жизнь безмятежна его.

И, на прошедшие дни озираясь и мирные годы,

Он не страшится воды Леты, уж близкой к нему.

5 В памяти нет у него неприятных и тяжких мгновений,

Не было дня, о каком вспомнить бы он не хотел.

Так долготу бытия он, достойнейший муж, умножает:

Дважды живешь, если ты жизнью былою живешь.

24

День рождения мой, Календы марта,

День прекраснее всех Календ годичных,

День, когда мне и девы шлют подарки,

Пятьдесят ведь седьмой пирог кладу я