ЭпидОтряд

Вспышка ярости озарила ольгины мозги — да когда же это все закончится?!! Опять колдовство, опять непонятки кругом сплошные! Так не должно быть! Это все надоело!

— В жопу зло! — глухо прорычала девушка в высокий воротник комбеза, просто, чтобы выразить отношение ко всему происходящему. Под условным "злом" Ольга понимала и ЭпидОтряд, благодаря которому она снова неведомо где и определенно в опасности.

— Ты благочестива, сестра, — оказалось, Святой Человек услышал и одобрил. — Так держать.

Ольга сжала губы в нитку, удерживая рвущееся наружу точное, исчерпывающее и очень красочное определение, где именно девушка видела колдовство, Отряд, Империум, Императора и благочестие заодно.

Мы пошли в дом под вечер, — подумал вслух Доходяга. — Значит, сейчас должна быть ночь. Может раннее утро. А здесь, похоже, вечер. Но мы ведь не ходили столько…

Фидус глянул на часы и промолчал.

— Это не наша планета, — упавшим голосом выдавил Савларец, громко хлюпая провалом вместо носа.

— Может быть просто другой часовой пояс, — обнадежил Крип.

— На Гавани таких пейзажей нет! — отчаянно возопил Савларец.

— Значит "карман", локальный, незаметный. Не думаю, что другая планета, телепорт сработал слишком быстро и аккуратно.

— Еще раз штаны намочишь, пристрелю, паникер, — пообещала Берта, сунув под отсутствующий нос каторжника свою мега-пушку. Тот заткнулся.

— Не Варп, уже хорошо, — сказал монах, крутясь на месте с химической пушкой наизготовку. Деметриус, показав "свой самый свирепый оскал", передернул затвор пистолета-пулемета, отправив неиспользованный патрон в долгий полет. Латунный цилиндрик зазвенел, перекатившись по грязному асфальту, пока не остановился в луже с какими-то разводами желто-розового цвета. В такт звону металла высоко над головами и дальше, в стороне, рассыпался хрустальными колокольчиками негромкий смех.

Группа сомкнулась, ощетинившись стволами на все стороны света. Запах токсичной химии от недавних залпов огнемета и хим-пушки буквально душил, раздирая носоглотку. Люкт пыхтел так, словно готовился к стремительной пробежке и заранее насыщал ткани кислородом. Ольга, как самая низкорослая и небоевая, оказалась в середине строя, к тому же испуганно присела, так что несколько мгновений ничего не могла увидеть из-за широких спин и голов. А кто-то продолжал весело посмеиваться высоко наверху.

— Колдовство, — прошептал Деметриус, а Доходяга тихо, но витиевато выругался.

— Определенно, — отозвался Крип, словно его кто-то спрашивал.

— Какие симпатичные мальчики посетили меня, — весело сообщил невидимка. Голос звучал странно, будто двоился — сначала он возникал в сознании, сам собой, а затем, с ничтожным опозданием, проявлялся более традиционным способом.

— О, и девочки среди вас тоже есть! Какая славная и приятная компания!

Ольга, наконец, более-менее выпрямилась, задрала голову, привстала на цыпочки, чтобы заглянуть через плечи коллег… И увидела, что одна из старых, давно почерневших панелей засверкала огнями. Как будто чья-то колдовская рука вырезала красивый портрет, поместив его в убогое обрамление. Красивый, но главное — живой.

Ничего подобного Ольга прежде не видела, по крайней мере, в будущем. Телевизоры здесь были в изобилии, но очень примитивные, как советская классика, только хуже во всех отношениях. Имелась и голографическая проекция, многократно лучше, но встречалась она очень редко и, судя по всему, стоила каких-то нереальных денег, к тому же работать с ней могли преимущественно "шестеренки". Здесь же в старой раме сияла и переливалась удивительно четкая, объемная картинка, которая казалась трехмерной, несмотря на явное 2D. Более того, с каждой секундой просмотра образ приближался, становился глубже, объемнее, буквально затягивал внимание и взгляд наблюдателя.

Изображалось там… Ольга в силу разных событий ханжой никогда не была, а тем более обстановка и предшествующие события никак не располагали к смущению. Но, глядя на яркий прямоугольник, девушка почувствовала, что жар прокатывается от пальцев ног и выше, вплоть до кончиков ушей, которые вот-вот прожгут каску из оранжевой пластмассы.

Это был какой-то безумный коллаж, вереница образов, которые даже хард-порно нельзя было назвать. Карусель статичных образов и недлинных — буквально секунд по четыре-пять — роликов перетекали друг в друга с плавным ритмом, который удивительно гармонировал с биением сердца и естественными движениями глаз. Образы представлялись удивительно, запредельно гнусными, жестокое насилие было самой мягкой формой, перетекая в неприкрытый снафф и межвидовые связи. Но…