ЭпидОтряд

— Сосредоточься на тепле, — посоветовала Дженнифер. — Представь, что в мире больше ничего нет. Почувствуй тепло. Представь, что рядом тот, кто любит тебя. Только тебя, просто потому, что ты есть. Это может быть Император, Омниссия или родная мать. Конечно, Омниссия лучше всех, но сейчас это не обязательно и не столь важно.

— Тепло, — прошептала Ольга.

— Хорошо. Затем прибавь еще одно ощущение. Увидь свет. Теплый добрый свет

Девушка честно сосредоточилась на свете, вроде получилось.

— И что теперь делать?

— По опыту предыдущего столкновения с силами Имматериума — ждать, когда эта иллюзия окончательно разрушится от нанесенного тобой ущерба. Концентрироваться на свете, чтобы спаситель нашел к тебе дорогу и указал выход.

— Мной нанесенного? Это ты тут все разворотила. И с этим… справилась.

— Напомню еще раз, — твердые руки Вакруфманн осторожно гладили Ольгу по плечам и голове. — Здесь я — плод твоего сознания.

— Мне страшно, — разрыдалась Ольга. — Как же мне страшно… и плохо…

— Происки враждебных сил смертельно опасны, — объяснила Дженнифер, крепче прижав девушку. — Они обманывают правдой. Берут каплю истины и отравляют ее, позволяя сомнению и боли распространяться своим чередом. Они словно тени, которые сами собой заводятся там, где нет света. Их задача — показать, что мир и есть тьма. Подловить мишень в момент смятения и разочарований, исподволь внушить мысль, что ничего не осталось, кроме страданий и отчаяния. Их жертва всегда одинокий человек во тьме сомнений. В этом их сила, но в этом же и слабость. Свет разгоняет тьму. Иди на свет, иди к тем, кто готов помочь.

— Никто не поможет мне, — прошептала Ольга. — Некому…

— Разве? — искренне удивилась Дженнифер. — А как же Отряд?

— Они… — Ольга запнулась

— Напомню, — с привычной размеренностью вымолвила Вакруфманн. — Что отделение без колебаний проникло в дом, подвергнутый враждебному воздействию. И прошло сквозь преисподнюю иного мира, не дрогнув, не позволив страху овладеть их душами. Разве ты забыла?

— Н-нет.

— А как ты думаешь, чем они заняты сейчас?

— Я… не знаю…

— Поставим вопрос иным образом. Вероятность чего ты оцениваешь выше, того, что тебя бросили или того, что пытаются помочь?

Ольга вздохнула, оторвалась от твердой и теплой Дженнифер, протерла заплаканное лицо маленькими ладонями, размазывая соленые слезы.

— Они сжигают людей… — всхлипнула девушка.

— Но Священник пришел к тебе, чтобы рассказать, как устроен Империум. Чтобы принести тебе не слепую веру, а знание. Ибо таков был его долг пастыря человеков.

— Берта избила меня!

— И она же стреляла по теням злых снов, когда они напали на вас в потерянном городе. Напали на тебя, ощутив эманации пришельца из иного мира, другого времени.

— Они злобные ублюдки, — прошептала Ольга.

— И кто же из них был к тебе по-настоящему недобр? — безжалостно уточнила Дженнифер. — Насколько я помню, насколько ты помнишь, насколько мы помним, даже злобный ублюдок Савларец принес тебе стакан воды.

— Крип, — пробормотала Ольга. — Он меня бросил.

— Да. Это правда, — согласилась Дженнифер.

— Он меня бросил! — повторила, закричала в голос Ольга, позволяя, наконец, прорваться жгучей обиде, страшному разочарованию. — Бросил меня!!! Я спасала его, я помогла ему, я верила ему! Он обещал! Обещал!!!

— Да, это правда, — повторила Дженнифер. — И он же вернулся за тобой. Не так ли?

— Что?..

— Он вернулся за тобой, — повторила Дженнифер. — Крип отказался от удела инквизитора, чтобы пойти в Отряд добровольцем. Он бросил тебя, и он же готов был пойти ради тебя на смерть. Разве не так?

Ольга молчала, глядя на лицо техножрицы из металла и стекла. Молчала и вспоминала, чувствуя, как отступает безбрежная тьма отчаяния. Как скулят в бессильной злобе тени, разгоняемые светом.

— Ты не одна. И тебя не бросили. Нас не бросили. Мы не одни.

Ольга уже не понимала, чьи это слова, а также кто их произносит. Но чувствовала, как внимание ищущего концентрируется, сосредотачивается на ней. Они почти нашли друг друга, так, что оставалось всего ничего, сущая малость.

— Что же делать? — спросила Ольга, уже зная ответ.

— Ты знаешь, что делать, — сказал Дженнифер, и Ольга повторила. — Я знаю, что делать.

Свет обволакивал, увлекал, мягко звал за собой, туда, где боль можно унять, а душа принадлежит лишь человеку.

— Дитя, — звучно и четко произнесла Вакруфманн, оставшаяся где-то за спиной, позади, чтобы сразиться за Ольгу, прикрывая ее уход из цепких объятий противника.

— Что?..

— Дитя, — повторил исчезающий голос Дженнифер. — Помни. Дитя очень важно. Это самое важное, что есть на свете…

Когда она открыла глаза, Водила сначала витиевато, крайне изобретательно выругался, затем коротенько помолился, и лишь после этого, убедившись, что баллонщица выглядит более-менее нормально, вставил чеку в гранату, на которой уже закостенели сжатые пальцы.

— Ой. Зачем это на голове? — недоуменно спросила девушка, хлопая васильковым глазом, ощупывая дрожащими пальцами "клетку Фарадея".

— Ну, слава Императору, вытащили, кажись, — подытожил Водила, перелезая на старое привычное сидение за рычагами "Химеры". — Заботой меньше…