Эпидемия. All Inclusive

- Сегодня, ближе к утру. Бешеный у корпуса терся, бросился в темноте. Я посмотреть пошел.

- Один что ли? – я уже шагал в сторону вычурных ворот.

- Да.

- Дебил [ведь].

- Да [чего] уж теперь.

- Ну да, тоже верно.

- Серег?

- А?

- Ты обещаешь, если что?

- Меня раньше укусили.

- Да [все равно]. Ты обещаешь, если что?

- Угу, - посмотрев на Махмуда, кивнул я.

- Чурка [ты], скажи по-русски, а! – взорвался невозмутимый обычно узбек.

- Хорошо, если ты станешь бешеным без вариантов я тебя [убью]. Нормально?

- Нормально.

- А ты меня.

- Я тебе уже обещал.

- Только [вряд ли] я тебя завалю.

- И-эй, почему?

- Да ты здоровый как кабан!

- Ну, зайдешь со спины, [ударишь] по голове чем-нибудь! Серега, ты же обещал!

- Умный ты [больно]. Обещал, значит сдела… попробую.

- Давай, постарайся если что.

- Угу. Пойдём машину искать.

- Какую?

- Да какую-нибудь, [я тебе что], пешком пойду?

- А сигналка-[мигалка]?

- Слышь, пока ты своим баранам значки мерседеса на лоб клеил, я уже номера на движках перебивал влегкую.

- Ух [какой]. Ты преступник и грязный расист.

- Чурка тупая.

- Свинья. Вон машина [хорошая], смотри.

- Не, эту я не вскрою, там…

- Ты же сказал тебе [все равно] на сигналки-[мигалки]?

- Не, в этой электроники до жопы, [вряд ли] она поедет.

- Кто из нас чурка тупой?

- Хотя если ты толкать будешь, то поедет.

- Вы все русские такие, только [разговаривать горазды].

- Иди баранам хвосты крути.

- Хвосты ослам крутят, я не баранам. А эта, смотри?

…

- Че, тоже [блин] сигналки-[мигалки]? Мы уже [целых] десять километров идем, или тебе ведро типа шестерки надо найти!?

- Не десять, а километра два. Сейчас поедем, вон смотри, стоит.

- Да это корыто старше меня!

- Тебе не [все равно] на чем ехать?

- А [разговоров] то было! Мне [все равно] на сигналки-[мигалки], иди баранам хвосты крутить…

- Ладно, не [начинай].

- И-и-э нет, ты давай конкретизируй, кто тут баранам хвосты будет крутить?

- [Ничего себе] какие слова то ты знаешь! Долго учил?

- Ты [разговаривать] будешь или машину вскрывать?

- [Да что] ее вскрывать, смотри ключи торчат.

- Так может что поприличнее найдем, а? Тоже с ключами?

Глава 19. Марина

06 октября, очень раннее утро

Марина никогда бы не подумала, что в Африке можно так замерзнуть. Время тянулось нескончаемой пыткой - казалось, до рассвета дожить невозможно. Пробирающий до костей холод стягивал мышцы так, что они ныли от любого движения; заставлял свертываться калачиком, ловя малейшие крохи тепла.

Ночью девушка не спала вовсе. Поначалу не могла заснуть оттого, что страшное лицо сошедшего с ума седого убийцы так и стояло перед глазами. Потом - сказывалась усталость, девушка начала погружаться в состояние, близкое к беспамятству, но понемногу начали раздаваться стоны – сразу двое раненых пришло в себя и теперь не могли держать боль в себе.

На месте аварии осталось всего человек пятнадцать. Остальные еще вчера вечером, когда солнце перестало нещадно жарить ушли по трассе за помощью – половина в одну сторону, половина в другую.

Марина, не в силах слышать стоны тяжело пострадавших людей, отошла подальше от автобуса. Она пыталась зарыться в песок, накрываясь собранным из трех чехлов для сидений одеялом - страшные стенания все равно разносились далеко в ночной тишине, заставляя ее беззвучно рыдать от страха и бессилия. Пару раз Марина поднималась на ноги, размять одеревеневшие мышцы, но стоило только справиться с закостеневшим телом, выпрямиться, как наваливалась мутная пелена подступающего сна; ее мутило, нещадно саднили ушибы и кровоподтеки. И вот ближе к утру наступила мука холодом.

Когда небо посеребрил рассвет, Марина поднялась и в препаршивом состоянии направилась обратно к автобусу. Ноги едва слушались – каждый шаг давался с трудом, горло пересохло, тягучая тоска комом гнездилась в груди. Обойдя автобус, Марина чуть выглянула, осматривая поляну, где лежали раненые. Стонала теперь только одна – тучная женщина с раздробленной ногой. Рядом сидел сейчас тот самый толстый мужчина с рыбьими глазами – спасший Марину от безумного седого. Он, видимо, всю ночь провел на ногах, ухаживая за пострадавшими.

Вторая тяжело пострадавшая, не умолкавшая всю ночь, судя по всему, сейчас провалилась-таки в беспамятство. Наконец-то. Марина даже не противилась чувству облегчения, стыдясь этого.

Сделав несколько шагов в сторону места ночевки остальных пассажиров, она вдруг остановилась, будто натолкнувшись на невидимую преграду. Расширив от ужаса глаза, она в оцепенении наблюдала, как ноги дородной женщины затряслись в конвульсиях.

Пытаясь сморгнуть пелену перед взором, Марина невольно сделал шаг назад, заходя за скулу автобуса и присмотрелась. Мужчина между тем поднялся, шагнув ко второй раненой. С ужасом Марина видела, как он резко выбросил руку вперед, закрывая раненой рот. Та только лишь судорожно мыкнула, но в этот момент вторая рука толстого метнулась к ее голове, и Марина расслышала страшный, стеганувший ее будто хлыстом страшный звук, когда нож вошел раненой в шею.