Эпидемии и Народы

На глобальной временной шкале демографический рост в действительности оказывается неким неустойчивым спутником того или иного нарушения экологического порядка, благодаря которому на протяжении нескольких поколений выживает и размножается все большее количество людей, после чего вновь утверждаются естественные ограничения.

Среди наиболее значимых факторов, определяющих подобные естественные ограничения, остается и всегда должно существовать то, что я назвал макро- и микропаразитизмом.

Изменения моделей микропаразитизма оказывали глубокое воздействие на средиземноморские народы начиная со II века н.э.— к этой теме мы теперь и переходим. Однако задолго до того, как деструктивные воздействия новых заболеваний стали сокращать численность населения, ощутимо вредоносные последствия имели изменения в сфере макропаразитизма, совпавшие с подъемом римской имперской мощи. Война и грабеж причиняли необъятные и возобновляющиеся разрушения; обращение в рабство и налогообложение наносили народам Средиземноморья почти столь же тяжелый ущерб.

После примерно 200 года до н.э. появляются свидетельства о заброшенных деревнях и опустевших сельских территориях. Крестьянское население совершенно исчезло из некоторых мест, где прежде оно обеспечивало описанную выше модель демографического роста. Но только после 150 года н.э. наличие подобных регионов (которые примечательным обра

- 161 -

зом концентрировались в более старых центрах городского и имперского развития, таких, как Южная Греция и Италия) было уравновешено демографической экспансией в других частях средиземноморского побережья, например, в Испании и Южной Франции, а также в равной степени в более удаленных регионах вдоль Рейна и Дуная, лежащих за пределами средиземноморской климатической зоны²⁸.

***

Из этих соображений вытекает следующая общая картина: в первом тысячелетии до н.э. в трех важных центрах человеческого расселения балансы между макро- и микропаразитизмом адаптировались таким образом, что это обусловило устойчивый демографический рост и территориальную экспансию цивилизованных типов общества.

В результате к началу христианской эры цивилизации Китая, Индии и Средиземноморья приобрели размер и вес, сопоставимые с аналогичными характеристиками Среднего Востока, где пришествие цивилизации состоялось раньше.

Определенные оценки численности населения возможны лишь для римского мира и ханьского Китая. Предположение Белоха, что в Римской империи на момент смерти Октавиана Августа (14 год н.э.) проживало 54 млн человек, довольно точно соответствует показателю 59,5 млн (или, возможно, 57,6 млн жителей ханьского Китая, насчитанных в ходе имперской переписи населения 2 года н. э.²⁹ Обе эти

---------

²⁸ Работа Юлиуса Белоха «Население греко-римского мира» (Julius Beloch, Die Bevolkerung der Griechische-Romischen Welt (Leipzig, 1886)) остается фундаментальным трудом, весьма точно обобщающим все, что можно почерпнуть из письменных источников. Более современные и специализированные демографические исследования см. в: A. W. Gomme, The Population of Athens in the Fifth and Fourth Centuries В. С (Oxford, 1933), и Tenney Frank, An Economic Survey of Ancient Rome, 5 vols. (Baltimore, 1933-1940).

²⁹ О населении Китая срв. Michel Carder and Pierre-Etienne Will, "Demographie et Institutions en Chine: Contribution a I'Analyse des Recensements de I'Epoque Imperiale (2 ap. J.C-1750)", Annales de Demographie Historique (1971), pp. 161-235, а также обзор этой работы у Ханса Биленштайна в: Т'оипд Рао,

- 162 -

совокупные оценки, вероятно, занижены, поскольку совершенно естественно, что ни в одном официальном реестре, целями которого являются налогообложение и трудовая повинность, невозможно запротоколировать всех³⁰, хотя и в том, и в другом случае перед нами правдоподобные показатели приблизительного масштаба.

Популяции, приобретавшие подобный масштаб при достаточной концентрации в нескольких городских центрах, где дань, собираемая с удаленных масштабных земель, обеспечивала существование имперского двора, армии и администрации, очевидным образом могли подвергаться воздействию знакомых нам инфекционных детских болезней. Однако, как мы уже видели, есть существенное основание для уверенности в том, что средиземноморские народы по меньшей мере во времена Гиппократа еще не встретились с такими напастями, как оспа и корь.

Насколько уязвимы подобные популяции могли быть к внезапному вторжению незнакомой инфекции, живо иллюстрируют события в Афинах 430-429 годов до н.э. Знаменитое детальное клиническое описание³¹ Фукидидом болезни, которая столь сильно деморализовала афинян и уничтожила примерно четверть афинской армии³², невозможно четко отождествить с какой-либо современной инфекцией³³. Но если верить Фукидиду, то эта болезнь была

---------