Эпатаж

А народу – то?! Народу было столько, можно было подумать, что только-что закончился футбольный матч и болельщики вывалилисьиз стадиона. Девочки и парни из нашей группы стояли вместе. Я горел желанием поскорее увидеть «Аполлона». Я стоял так долго, что уже начал терять терпение. И вот, я уловил взгляд девочек. По их выражению и движениям я тут же догадался, что появился он. Все уступали ему дорогу, никто не мог отвести от него глаз. Он, конечно же, чувствовал это внимание. Всё повторилось точно так же, да и что могло измениться за неделю. На сей раз он повёл себя ещё хуже и пролез своей рукой между двумя парнями так, что даже не сосчитал нужным видеть того, кого жаловал своей сильной десницей. Что мне оставалось делать, я пожал ему руку. Всю неделю я ждал именно этой минуты, и как я мог упустить её! Вот и произошло то, что произошло. Я никогда не слышал такого ужасного мужского рёва. Он издал именно столько деци-баллов, сколько издаёт трибуна джунглей на стадионе «Динамо». Лицо его стало таким же белоснежным, как и его рубашка. В воздухе, вытянувшись во всю длину, летела змея. Этот ужасный рёв подействовал на остальных ещё более ужасающе. «Аполлон» потерял сознание, и как подкошенный упал на землю, что привело остальных в замешательство. Несчастная змея упала на кого-то и этот последний издал такой звук, который никак не отличались от рёва «Аполлона». Напуганная и растерянная змея попытался как-то спастись и переползла через ноги людей. Раздались пронзительные крики, которые переросли в страшную какофонию, которая перекрыла даже рёв машин. От этого голова раскалывалась и вызывала замешательство. Было непонятно, кто куда бежал. Страшная паника объяла «Мекку искусства» на проспекте Руставели. Многие даже не знали, куда бегут, зачем бегут, от кого?Здесь в полной мере проявился синдром толпы. Создавшаяся паника и инстинкт само-выживания подсказывали им, что надо было бежать. Достаточно было увидеть двух свалившихся с ног мужчин, чтобы спасаться бегством.

Я не ожидал такой реакции, поэтому сам растерялся. Массовые сцены так естественно слились с главноймизансценой, что мне, как автору и режиссёру этого уличного спектакля, всё это доставило огромное удовольствие и привело в изумление. Я даже представил себе картину ожидаемого результата. На минуту я испугался того, что мой замысел вышел за пределы намеченных масштабов и обернулся лавиной. Поди, да не испугайся!

Весь народ разбежался в считанные секунды. Моей главной заботой была несчастная змея – а вдруг кто-нибудь наступил на него ногой и раздавил. Поэтому я попытался проследить за его движением. Как оказалось, в этой панике, кроме меня так никто и не заметил, как он залез в дождевой жёлоб опускавшийся до асфальта, и там нашёл себе укрытие. Я понял, что она, напуганная, ни за что не покинула бы своего укрытия без моей помощи, а если даже и заметил кто, то вряд ли рискнул бы приблизиться к жёлобу.

«Аполлон» лежал на проспекте Руставели без сознания. Его белоснежная рубашка была испачкана, лицо отдавало синевой. Никто не знал, что делать. Я подошёл и потребовал дать мне подойти к нему поближе. Мне уступили дорогу. Я взглянул на него и несколько раз дал пощечину. Я знал, что такой возможности у меня больше не будет. К моей великой радости «Аполлон» пришёл в себя, открыл свои большие чёрные глаза и посмотрел на меня. Ууф, слава тебе Господи! – подумал я, радостный. Когда я справился о его самочувствии, он ничего не смог ответить. Я сказал ребятам, что его надо бы, как можно скорее отнести в здание института и уложить на тахту вахтёра. Мы все вместе взяли его и как раз в это время подъехала и милицейская машина. Я даже смотреть не хотел наних, но хотел или нет, глаза сами побежали в ту сторону, хотя я был занят спасением человека и мне некогда было думать о них. Мы занесли «Аполлона» в здание и уложили на тахту. Я посмотрел на улицу и увидел, что к зданию подъехала и вторая машина, и уже кое-кого расспрашивали, что произошло. Насколько мне известно, никто ничего определённого сказать не смог.