Эоловы арфы

Пройдя по главной улице, войска построились около ратуши. Из собравшейся огромной толпы в солдат полетели камни. В окнах тюрьмы, примыкающей к самой ратуше, показались лица заключенных. Это были в основном рабочие Золингена - шестьдесят девять человек, вот уже год ждущие суда: их обвинили в разрушении сталелитейного завода. При виде изможденных лиц заключенных в толпе раздались возгласы: "Свободу золингенцам!" Люди устремились к тюрьме, ворота поддались их напору, и заключенные один за другим стали выходить на волю. Вдруг командир правительственных войск спохватился и отдал команду стрелять: последний заключенный, выходивший из ворот тюрьмы, упал с простреленной головой.

Толпа разбежалась от тюрьмы с кличем "На баррикады!". С поразительной быстротой подступы к центру города были забаррикадированы. Тогда командир правительственных войск решил пустить в дело пушки. Но артиллеристы стреляют слишком высоко, вероятно нарочно. Возмущенный нерешительностью других офицеров, инициативу взял на себя командир 8-й роты капитан фон Уттенхофен. Выйдя вперед, он скомандовал своим солдатам: "Внимание!" В ответ на это вооруженные рабочие крикнули из-за баррикады солдатам: "Не стреляйте! У нас общий враг - ваши офицеры!" Один из рабочих предупредил Уттенхофена: "Если ты скомандуешь "Готовьсь!", мы уложим тебя на месте!" Но капитан был упрям, да, видно, и не из робких. Он скомандовал: "Готовьсь! Пли!" С той и другой стороны одновременно раздались залпы - и капитан упал. Пуля угодила ему прямо в сердце.

Войска не ожидали такого оборота дела и поспешно отступили, даже не забрав с собой труп капитана. Офицер, принявший командование, отдал приказ покинуть город и расположил войска лагерем в часе ходьбы от заставы.

Воодушевленные успехом, восставшие всюду воздвигли баррикады, разогнали муниципальный совет и создали Комитет безопасности. Но Комитет, большинство в котором составили адвокаты, банковские служащие и другие представители мелкой буржуазии, испугался обретенной власти и потому пребывал в состоянии растерянности и пустых словопрений. Такое состояние царит и сегодня, одиннадцатого мая. Вот уже часа два члены Комитета поочередно встают и говорят, то и дело перебивая друг друга замечаниями, вопросами, смешками.

- Господа! Я думаю, что выражу мнение всех вас, если скажу: положение чрезвычайно опасное...

- Надо вступить в переговоры с членами муниципального совета...

- С бывшими?

- Ну как сказать?.. Да, с бывшими.

- Кто знает, где сейчас господин обер-бургомистр?

- Фон Карнап? Говорят, он уже удрал в Дюссельдорф.

- Удрал! Нельзя ли попочтительнее?

- По другим, более почтительным сведениям, он все еще сидит под перевернутой коляской, забросанной навозом...

- От имени Военной комиссии я заявляю со всей ответственностью: город к обороне не готов...

- Мы обязаны добиться признания законности нашей власти со стороны муниципального совета...

- Предлагаю включить пять членов совета в Комитет...

- Бывших?

- Да, да, черт возьми! Бывших!

- До сих пор мы не провели смотра преданных нам войск. Безобразие!..

- Господа! С радостью сообщаю, что вчера поздно вечером несколько купцов, владельцев красилен и фабрикантов передали на нужды нашего Комитета десять тысяч талеров...

- Купцы финансируют мятеж? Ха-ха!..

- Кто отвечает за состояние баррикад?..

- Военная комиссия...

- Я хочу знать, кто именно...

- Мы не должны допустить, чтобы камни Эльберфельда вновь обагрились кровью...

- Нас называют террористами и людоедами!..

- Нас сравнивают с Робеспьером и Дантоном!..

- Успокойтесь, сударь, уже не сравнивают.

- Надо как-то поощрить красильщиков за то, что они ни разу не прервали работу, даже в дни баррикадных боев...

- Хозяева их уже поощрили. Ведь никому из рабочих не платят так хорошо, как красильщикам...

- Восстание в Дрездене подавлено. Наши соседи - Бармен и Кроненберг, Леннеп и Лютрингхаузен - не примкнули к нам. Господа! Мы в одиночестве...

- Солдаты ландвера* колеблются, гражданское ополчение решительно против восстания. Кто же с нами?..

_______________

* Л а н д в е р - войска, составленные из запасников второй очереди, ополчение.

- А купцов и фабрикантов забыли?

...Резко распахнулась дверь, и в зал стремительно вошел Трост, один из членов Военной комиссии. Он почти подбежал к председателю Комитета безопасности Хёхстеру, плюхнулся рядом с ним в пустое кресло и стал что-то торопливо, взволнованно говорить ему на ухо. Все замерли, глядя на них. Некоторым было слышно, как бабочка два раза ударилась о стекло и забила крыльями. Побледневший Хёхстер наконец тяжело поднялся и негромко, даже вяло проговорил:

- Господа! Только что получено известие, что со стороны Золингена к нашему городу приближается большой отряд...

- Вооруженный? - сразу перебил кто-то.

- Это установить не удалось, - ответил Трост.

- Ничего себе разведка! - насмешливо и нервно выкрикнул другой голос.

- А что значит "большой отряд"? - спросил еще кто-то. - Пять тысяч? Тысяча?

- Известно только, - Трост тоже встал, - что у отряда нет пушек. А численность его достигает приблизительно двух батальонов.