Эоловы арфы

- Ах вот как вы изучали мои произведения... - Маркс безнадежно усмехнулся. - Господин Леви! Недостаточно, чтобы мысль стремилась к воплощению в действительность - действительность должна стремиться к мысли. В сорок восьмом году я сам покупал оружие для бельгийских рабочих, но сейчас в Германии нет революционной ситуации. Вы лишь зря прольете кровь и вызовете свирепые репрессии. Если нам удастся создать международную социалистическую рабочую организацию - а дело идет к этому, - то и она никогда не будет искусственно вызывать стачки или восстания.

Вплотную подойдя к Леви, Маркс спросил, помнит ли он о походе Гервега.

Да, Леви прекрасно помнит об этом.

А знает ли он о затее Кинкеля?

Готфрид Кинкель, тоже, как Гервег, поэт, долгие годы метался от одной крайности к другой. Не так давно он предпринял поездку в Америку с целью получения там займа в два миллиона долларов - "займа на организацию предстоящей республиканской революции в Германии", а также для сбора предварительного фонда в двадцать тысяч талеров.

Кинкель не только не стеснялся попрошайничать, но, попрошайничая, не стеснялся в Северных штатах выступать против рабства, а в Южных - за рабство. Самая же большая пошлость и глупость состояла, конечно, в том, что Кинкель точно определил, сколько стоит республиканская революция в Германии: ровно два миллиона долларов и двадцать тысяч талеров! Вот только бы достать деньги (около десяти тысяч талеров ему все-таки удалось выцыганить!) - остальное в этой ультрареволюционной затее "все просто"...

Леви знает и о предприятии Кинкеля.

- Гервега и Кинкеля, пожалуй, можно понять и в какой-то мере даже извинить, - старался быть рассудительным Маркс, - потому что оба они поэты, буйные головы, любители красивых безумств, что с них взять, но вы-то, господин Леви, юрист! У вас, казалось бы, должны преобладать трезвость, учет всех pro et contra.

- Что же нам остается - только сидеть и наблюдать? - словно для того, чтобы укор был особенно наглядным, Леви удрученно и растерянно опустил руки.

- Я действительно сижу - сижу все дни напролет в Британском музее, но это не значит, что я только жду революцию - я работаю на нее. Каждый должен найти свое место в этой работе. А поднимать восстание рабочих и вообще возбуждать население, не давая ему никаких твердых, продуманных оснований для деятельности, значит просто обманывать его. Это преступление. - Маркс гневно шагал по комнате и лишь изредка взглядывал на сидящего Леви. - Обращаться к рабочему без строго научной идеи и положительного учения равносильно пустой и бесчестной игре в проповедники, при которой, с одной стороны, полагается вдохновенный пророк, - он ткнул пальцем в сторону Леви, - а с другой - допускаются только ослы, слушающие его разинув рот, - и опять он ткнул пальцем в сторону Леви.

- Значит, - криво усмехнулся гость, - надо полагаться только на распространение научного революционного сознания?

- Вы напрасно усмехаетесь, - очень серьезно сказал Маркс, - сознание такая вещь, которую мир должен, - он произнес последнее слово с нажимом, должен приобрести себе, хочется этого или нет. А люди без положительной доктрины ничего не могут сделать, да ничего и не сделали до сих пор, кроме шума, вредных вспышек и гибели самого дела, за которое они боролись.

- Возможно, - непонятно о чем сказал Леви, - но в данном случае, господин Маркс, уже поздно рассуждать. Подготовка к восстанию развернулась...

- Ничего не поздно, пока восстание не началось. Вы завтра же поедете в Германию и передадите своим единомышленникам мою точку зрения - мое решительное требование прекратить всякую подготовку к подарочному восстанию? Ясно?

Леви помолчал, что-то взвешивая, потом негромко, упрямо ответил:

- И все-таки я думаю, что выступление уже вряд ли удастся предотвратить. Рабочие встретили с энтузиазмом мысль о восстании. И они твердо уверены, что вы, Энгельс и все ваши друзья немедленно поспешите к ним, так как мы, конечно, будем сильно нуждаться в политических и военных руководителях.

- Разумеется, если восстание вспыхнет, - Маркс потряс перед собой вытянутыми руками, как бы взвешивая тяжесть возможных событий, - мы сочтем своим долгом явиться к рейнским рабочим, но я сильно опасаюсь, что при ваших весьма упрощенных планах вас четырежды успеют уничтожить прежде даже, чем мы сможем покинуть Англию.

- Так что же нам делать?

- Что вам делать в Германии, я уже сказал, - не скрывая гнева и презрения, ответил Маркс. - А сейчас садитесь сюда и напишите мне обязательство, что вы прекратите всякую подготовку к восстанию, - властным жестом он указал, куда надо сесть.

Леви послушно пересел за стол и написал требуемое. Маркс взял бумагу, внимательно прочитал, положил в стол.

- Твердо запомните, - жестко сказал он, - если до меня дойдут сведения о подготовке к восстанию - а я располагаю немалыми связями с Рейнской провинцией, - то я выступлю в прессе и, используя это ваше обязательство, разоблачу ваш безграмотный, отвратительный заговор. А теперь идите.

Леви вяло, опустошенно встал из-за стола, поклонился и вышел.