Весь день отряд двигался по молчаливой, настороженной местности, сутки как оставленной баденскими и пфальцскими войсками. Во встречных деревнях повстанцев вначале пугались, принимая за прусскую воинскую часть, а потом, узнав, что это пфальцы, страшно удивлялись. Как? Откуда? Ведь уже прошли и армия, и арьергард!
Несколько деревень миновали беспрепятственно. С большими опасениями приближались к Флехингенскому ущелью. Оно чрезвычайно удобно для засады и нападения. Но вот за спиной осталось и ущелье. Впереди лежал Бюхиг.
В него вступили с чувством того, что опасность позади. На радостях горнист звонко затрубил. Это было неосторожно. Жители страшно переполошились.
Здесь удалось узнать, что Мерославский разбил лагерь у Бреттена. Вероятно, следовало остановиться в Бюхиге, имея целью прикрыть лагерь Мерославского от первого удара. Виллих так и решил сделать. Но вскоре пришло известие, что Мерославский снялся и отступает дальше на юг. Отряд выступил в Бреттен.
Вечером в Бреттене Виллих устроил военный совет. Надо было решить, как соединиться с основными силами. Отрыв от армии сказывался самым отрицательным образом прежде всего на состоянии боевого духа солдат: у многих возникло ощущение своей то ли ненужности, то ли обреченности.
Некоторые офицеры высказывали мысль, что надо продвигаться на Дурлах, находящийся километрах в пяти-шести от столицы. Там наверняка отряд встретится со своей армией.
Другие возражали: так как, по имеющимся сведениям, Брухзаль занят неприятелем, то, по всей вероятности, им оседлана и дорога на Дурлах. Поэтому надо продолжать двигаться в район Карлсруэ горной местностью и выйти к Этлингену - чуть юго-восточнее столицы. Этот план и был принят.
Когда собирались расходиться по своим подразделениям, явилась депутация от "академической роты" в составе трех студентов.
- Господа! - обратился к участникам военного совета глава депутации. - У нашей роты накопилось много жалоб и претензий. Просим выслушать нас.
- Слушаем, - не очень дружелюбно ответил Виллих. Он знал этого студента, сына адвоката из Дюссельдорфа, и не испытывал к нему никакой симпатии: тот показал себя довольно трусоватым и вечно брюзжащим барчуком.
- Прежде всего, - студент продолжал довольно напористо, - вот уже столько дней мы совершаем замысловатые и опасные переходы в непосредственной близости неприятеля, а нас совершенно не посвящают в оперативные планы отряда.
- Рядовых солдат, - жестко ответил Виллих, - командование нигде и никогда не посвящает в свои оперативные планы, если в этом нет особой необходимости.
- Но в данном случае такая необходимость как раз имеется, ибо мы не просто рядовые солдаты, мы - представители интеллигенции. В отличие от остальных солдат отряда мы привыкли совершать поступки обдуманно и сознательно.
- Вы ошибаетесь, думая, что отличаетесь от других солдат, - вмешался Энгельс. - Все люди предпочитают совершать поступки сознательно, но на войне для этого далеко не всегда имеется возможность.
- Ваша первая претензия отклоняется как совершенно неосновательная, сказал Виллих. - Что у вас еще?
Студенты, как видно, не ожидали такого быстрого и решительного отказа по столь важному пункту, это сбило их с намеченного плана, они растерянно перемолвились шепотом несколькими фразами, наконец глава депутации, стараясь, чтобы слова его прозвучали веско, проговорил:
- Если наши претензии не будут удовлетворены, мы просим отпустить нас из отряда.
- Что еще? - повторил Виллих.
- Просим завтра, если мы двинемся дальше, всю нашу роту посадить на подводы, так как у многих из нас потерты ноги.
- Всю роту мы, конечно, на подводы не посадим, - ответил Виллих. Посадим только тех, кто в этом действительно нуждается.
- А вообще-то, - сказал Энгельс, - за потертость ног на солдат принято накладывать дисциплинарное взыскание.
- Ну, господин Энгельс, от вас, человека интеллигентного, мы этого никак не ожидали! - воскликнул один из молчавших до сих пор членов депутации.
Энгельс усмехнулся:
- Как видно, в вашем понимании интеллигент - это то же самое, что сибарит. Я в слово "интеллигент" вкладываю совсем иной смысл. А взыскание за потертые ноги столь же закономерная вещь, как и взыскание за плохое содержание лошади или боевого оружия. Разве это не ясно?
- Да, мой интеллигентный друг совершенно прав, - сказал Виллих. Ввиду позднего часа позвольте на этом наш разговор закончить.
- В таком случае мы просим отпустить нас из отряда.
- Отпустить вас перед лицом неприятеля я, конечно, не могу, но если вы намерены дезертировать, то на это моего согласия не требуется. Так ведь?
- Мы не дезертиры...
- Да, иные интеллигенты не любят такие некрасивые слова, - перебил Энгельс, - но их поступки заслуживают именно этих слов.
- Мы не можем допустить, чтобы с нашей волей не считались. Мы...
Виллих поднялся.
- Господа, - сказал он офицерам, - разрешите наш совет считать законченным.
Все встали и, не обращая внимания на продолжавших что-то говорить студентов, направились к выходу.