Енот-потаскун

После ужина мы заваливались на диван валетом, а Тошка устраивался посередине, переползая ближе к тому, кто что-то жевал, и изображая дитя голодающей Африки. Я читала или вязала Антону очередной шарф, которых у него, кажется, и так был миллион, а он либо тупил в учебники, либо набирал что-то в ноутбуке, поставленном на живот.

Я поглядывала на него как на существо из другой галактики. Снова пойти учиться, уже получив диплом?! Меня бы, наверно, только под страхом смертной казни заставили. В академии я училась с удовольствием, но начинать с нуля? Точно нет. А вот Антон был настырный и въедливый. С одной стороны, мне это в нем нравилось, с другой — иногда раздражало. Особенно когда он начинал умничать и ядовитничать. Впрочем, до конфликта по этому поводу у нас еще ни разу не дошло. Может, потому, что он улавливал мое раздражение на подлете и переводил все в шутку.

По правде, когда в понедельник Антон приехал и сказал, что родители в воскресенье нас ждут, у меня началась тихая паника. И я сто раз пожалела, что согласилась. В конце-то концов, я и со своей мамой его не хотела знакомить, сам настоял. Ладно бы он меня к ним привел как свою невесту, а так что?

Если я им не понравлюсь, они наверняка будут его грызть потихоньку — и как это скажется на нас? Моей маме Антон, похоже, не слишком приглянулся, и меня это мало волновало. Но у него с родителями, как мне казалось по рассказам, были совсем другие отношения. А если наоборот понравлюсь, но у нас с ним не сложится? Тогда еще и они будут переживать.

Но деваться было некуда. Раз согласилась… Как мы с Ольгой говорили, умерла так умерла. И она, кстати, тоже убеждала, что надо собраться веничком на совочек и пойти. Поговорить нам с ней за эту неделю толком ни разу не удалось, только по телефону. Катерина теперь зорко следила, чтобы смены у нас не совпадали. И о Виктории я Ольге так и не рассказала.

— Почему боюсь? — Антон пожал плечами. — Не знаю. Просто я еще никого с ними не знакомил.

— А самую первую свою девушку?

— Ларису? Они ее и так знали. Мама с первого класса в родительском комитете была, ну и папа заодно.

— Подожди, вы в одном классе учились? — удивилась я. — Ты не говорил.

— Разве? Да, в одном. Правда, до девятого друг на друга внимания не обращали. Кстати, мои родители тоже одноклассники. Представляешь, сорок лет знакомы. И двадцать семь женаты. Я думал, у меня все будет, как у них. Но не вышло. Ну и ладно. Может, в чем-то еще и получится.

— Здорово. А я в школе все время в кого-то была без взаимности влюблена. Хроническая такая несчастная любовь.

— Ты, наверно, специально, выбирала, чтобы изысканно страдать, — усмехнулся Антон, набирая цифры на домофоне.

— Заходи, — отозвался динамик мужским голосом.

Мы поднялись на второй этаж и остановились перед дверью, обшитой светлыми планками.

— Ну? Готова? — Антон поднял руку, чтобы позвонить, но на полпути остановился. — Стоп. Подожди.

Он наклонился и поцеловал меня, и в этот момент дверь открылась.

— Черт, ну это уже даже не смешно, — пробормотал Антон.

— Ну как сказать, — возразил Сергей Андреевич, закрыв глаза рукой. — Извини, Наташа. Здравствуй.

Последнее слово далось ему с трудом, он отвернулся и расхохотался. Мы с Антоном — невольно вслед за ним.

— Что, клоуны приехали? — поинтересовалось откуда-то роскошное контральто, вслед за которым появилась его обладательница.

Маме Антона действительно вряд ли можно было дать больше сорока. Высокая, стройная блондинка с роскошной фигурой. Правда, Антону от нее мало что перепало, он был копией отца — с поправкой на возраст, конечно. Глядя на них вместе, можно было представить, как Антон будет выглядеть лет через двадцать. Если не отрастит пузо.

— Мам, это Наташа, — с глупой улыбкой представил меня Антон.

— Людмила Васильевна, — кивнула она. — Сереж, достань Наташе тапки.

— Антон, пошли поможешь, — сказал Сергей Андреевич, вытащив тапки из тумбочки.

— Мальчики у нас по кухне, — пояснила Людмила Васильевна и кивнула в сторону гостиной, где был накрыт стол. — А мы будем красиво разлагаться.

На журнальном столике стояла бутылка вина, два бокала и ваза с фруктами.

— Будешь?

— Немного.

Она плеснула в оба бокала, один протянула мне. Я села на диван, едва не раздавив серого британца, который по цвету абсолютно сливался с пледом.

— Это Гришка, — услышав свое имя, кот меланхолично приоткрыл желтый глаз и снова впал в анабиоз. — Тишка трус, где-то прячется, потом придет. Ну, за знакомство?

Мы выпили, и я отщипнула виноградину. В этот момент в комнату медленно вошел огромный рыжий мейнкун с бандитской мордой. Остановился, посмотрел на меня, подкрался ближе, настороженно обнюхал мои ноги.

— Енотом пахнет, — я протянула руку и погладила Тихона по голове.

— Наслышаны про твоего енота, — улыбнулась Людмила Васильевна. — Антон говорил, ты его из зоопарка выкупила?

Разговор побежал, как ручеек. С Тошки перешли на котов, с котов на мою учебу в академии и на учебу Антона.

— Мужики у меня монстры, — вздохнула она. — По два высших на брата. А я вот кондитер. В «Прибалтийской», в сладком цехе.