Эннеаграмма. Руководство по внутренней трансформации и познанию себя

Но в раннем детстве Один столкнулся с болезненным опытом критики со стороны другого человека. Когда это случилось, Один почувствовал тяжелую необходимость соответствовать чужим стандартам хорошего поведения. Он бессознательно пытался справиться с болью, вызванной осуждением и наказанием, с помощью непрерывного наблюдения за собой и самокритики. Он старался не давать другим шанса упрекнуть его первыми. Он поселил внутри себя чужие навязанные стандарты, старался быть хорошим и поступать правильно. Ему казалось, что его станут ценить, только если он будет идеальным. Один прилагал неимоверные усилия, чтобы контролировать себя и оставаться «хорошим».

Он развил в себе способность подмечать и исправлять ошибки. Он понимал, что мог бы все делать идеально. Он четко осознавал, что именно нужно исправить в окружающем пространстве. Он с большим трудом придерживался высочайших стандартов хорошего поведения и едко критиковал тех, кто отказывался следовать правилам. Он в совершенстве овладел искусством делать все безупречно. Он оценивал все, что видел, исходя из понятий «плохое» и «хорошее», — в первую очередь себя самого.

Со временем Один стал крайне нравственным человеком и научился не совершать ошибок. Он выполнял задачи безукоризненно, всегда придерживался правил хорошего тона. Он нещадно критиковал себя, если что-то давало сбой (а так всегда и получалось), и пытался в следующий раз сделать все лучше. Но в процессе постоянного совершенствования Один утратил связь со многими аспектами своего «я». Он перестал чувствовать и делать все, что хотя бы отдаленно напоминало ошибку. Он почти забыл инстинктивные порывы, чувства, творческое вдохновение и спонтанные желания. Он разорвал контакт с внутренним пониманием того, что ему казалось правильным, но могло заслужить осуждение в обществе.

Загнав себя в строгие рамки, Один научился избегать всего, что могло считаться неправильным, закрыл глаза на глубинную внутреннюю гармонию, желания и мечты. Он часто выходил из себя, если другие не следовали правилам, но, вместо того чтобы выражать свой гнев, подавлял эту эмоцию. Его приоритетами были этичность, надежность и ответственность во всем, чем он занимался. Его тянуло контролировать все, что было в его досягаемости, чтобы наверняка все делалось правильно. И он наказывал себя каждый раз, когда это не получалось. Его стратегия выживания не позволяла ему действовать иначе. И это тоже его раздражало — но он не показывал окружающим свое раздражение.

При этом, настаивая на соблюдении правил, Один мог топать ногами, стучать кулаком по столу или подкалывать. Таким было его стандартное поведение в режиме выживания. Ему это не нравилось и приносило боль, но остановиться он не мог. Он не мог признать свой гнев, потому что злиться нехорошо. Иногда после таких вспышек он чувствовал усталость и грусть — почти позволял себе это чувствовать. Но что еще ему оставалось делать?

В итоге у Одного омертвели все реальные чувства к себе. Он «заснул» и перестал видеть свое внутреннее нравственное величие, которое проявлялось через благие намерения и искреннее желание быть хорошим человеком. Он мог только продолжать следовать правилам и тяжело работать над достижением самых высоких стандартов. Он перестал осознавать свои глубинные человеческие потребности в веселье и отдыхе и запретил себе испытывать естественное желание иногда вести себя плохо. Один превратился в зомби — очень вежливого, приличного и примерного, но зомби.