Энджелл, Перл и Маленький Божок

— Прекрати разговоры.

— О господи, о господи, о дорогой… я так хочу тебя, а я тебе совсем не нужна. Ничуть! Ничуть! Ничуть!

— Очень нужна! — сказал он. — Клянусь своей драгоценной жизнью. Я совсем обалдел от тебя.

— Обалдел, — повторила она. — Любовный разговор, не так ли? Обалдел. Это по-твоему любовное признание. Ты ужасный тип. Отвратительный тип, ужасный, но красивый. Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу тебя, Годфри. Прекрати, оставь меня в покое, убери руки! Ну будь понежнее, понежнее. Как я ненавижу тебя, Годфри. Оставь меня. Оставь меня, о дорогой. Ты только и делаешь, что разрушаешь. Все до конца. Годфри. Я люблю тебя, дорогой. Я хочу… хочу… хочу…

Никаких вестей из Швейцарии. Фрэнсис Хоун был вне себя, так как скоро парламент должен был вновь собраться и там, по всей видимости, будет сделано сообщение о плане строительства в Хэндли-Меррик. А значит, дело может получить огласку.

Тем временем Симон Порчугал выдвинул предложение купить ряд домов на противоположном берегу реки, протекающей возле имения Восперов, и Порчугал предложил Энджеллу поехать туда и встретиться с местным стряпчим, который жил в Хэндли-Меррик. Было бы преждевременным раскрывать перед ним их планы, но не вредно повидать и познакомиться с ним, ибо помощь этого стряпчего могла позже пригодиться. Погода для конца октября стояла на редкость солнечная и теплая, и Энджелл предложил Перл отправиться туда вместе в следующую субботу. Перл сказала, что, к сожалению, на субботу она назначила парикмахера. Уилфред спросил: вечером? Ну, хорошо, не так уж трудно и отменить, позвоните парикмахеру сейчас же. Перл слегка нахмурилась, но он упорствовал и ей пришлось уступить.

Они поехали в «принцессе» в компании с Симоном Порчугалом и старались в разговорах по пути дел не касаться. Широкое заднее сиденье позволяло им удобно расположиться. Уилфред шутил по поводу своих объемов и признался Симону, что сел на диету. Перл удивленно подняла брови, потому что он взялся за свою умеренную диету лишь с условием, что никто, ни один человек, не узнает об этом. За ленчем в Челмсфорде он ограничился одним яблоком и тостом. Уже два-три дня, подумалось Перл, он держится как-то странно.

Когда они подъехали к Хэндли-Меррик, Перл сообразила, что это и есть имение леди Воспер. Они миновали серый с портиками в итальянском стиле особняк, расположенный шагах в пятидесяти от дороги, и в душе Перл шевельнулось смутное беспокойство, словно подсознательное предостережение. Пока мужчины созванивались, чтобы встретиться с адвокатом, Перл прогулялась по деревушке, маленькой, но очень живописной. Центр ее составляли десятка два ветхих деревянных домов. В деревушке была и церковь с квадратной башенкой и забавным шпилем, украшенным орнаментом, а также кабачок под названием «Адмиральский герб» с вывеской над входом, на которой был изображен моряк с повязкой на глазу, и несколько деревенских лавочек. Все эти строения сгрудились вокруг проточного пруда, по берегам которого росли неровно подстриженные вязы и ивы. Внутри церкви находились три памятника, воздвигнутых в честь Восперов-солдат. К северу от центра стояло несколько коттеджей и зданий муниципального совета, а также гараж, но в том направлении, где виднелся Меррик-Хауз, расположенный к югу от деревни, никаких новых строений видно не было.

Перл вернулась назад к дому, оперлась об ограду и стала смотреть на мрачный фасад. В любую минуту, представлялось ей, Годфри может подкатить к подъезду на зеленом «дженсене» и эта темноволосая энергичная женщина сядет в машину рядом с ним. Перл не знала, какие между ними отношения, однако бесцеремонность, с какой он вел себя с ней, заставляла подозревать, что отношения у них довольно близкие. Годфри вел себя бесцеремонно решительно со всеми. Он вел себя бесцеремонно и с ней самой. Только не надо об этом сейчас думать, иначе закружится голова.

Энджелл с Порчугалом пробыли у стряпчего около часа, а затем все вместе отправились пить чай в деревенский ресторанчик. Уилфред пил горячую воду с лимоном и отказался от всякой еды, но продолжал пребывать в хорошем расположении духа и рассказывал Симону Порчугалу все подробности одной партии в бридж, сыгранной им во вторник вечером. Его партнером был старый полковник, которому теперь перевалило уже за шестьдесят, но в те времена, когда они познакомились, он был одним из самых молодых полковников во всей английской армии.

— Мне почему-то трудно представить вас военным, Уилфред, — сказал Порчугал.

— Мне тоже. Да и не стоит. — Энджелл повелительным жестом поманил официанта. — Счет, пожалуйста. Порой оказываешься в ситуациях, для тебя абсолютно неподходящих и нежелательных. Однако, что поделаешь, приходится мириться. Разумеется, я был тогда совсем зеленым юнцом. Но пошел добровольцем. Мог бы получить отсрочку — я был тогда студентом-юристом, но, естественно, пошел воевать.