Энджелл, Перл и Маленький Божок

— Нет, спасибо. Вы больше не хотите? Тогда я принесу пудинг. — Прежде чем встать со стула, она подняла руки, чтобы поправить волосы, и от этого движения грудь ее приподнялась и перед его взором предстали обе ее руки с внутренней стороны. Когда она вышла на кухню, он заерзал на стуле и взял кусочек хлеба, чтобы пожевать между блюдами. Он припомнил, что приступ легкой тошноты — тошноты желания — случался у него и раньше. Но с каждым разом это становилось все ощутимее. Он понимал, что назавтра все пройдет и, разумно рассуждая, не было никакой причины беспокоиться. Но каким-то непонятным образом эстетическое чувство пробуждало в нем чувство физическое. Его беспокоило еще и другое нарождающееся чувство, — хотя, возможно, оно таилось где-то слишком глубоко и не поддавалось трезвому анализу. Он только что сказал ей фразу: «Гордость обладания» — да, именно «гордость обладания» являлась одним из доминирующих стимулов его жизни. Он ходил на художественные выставки и в музеи, но лишь за тем, — или почти только за тем, — чтобы сравнивать то, что есть там, с тем, что есть у него и что бы ему хотелось приобрести. Крошечный Пикассо, размером чуть больше открытки, доставлял ему больше удовольствия, потому что висел у него на стене, чем картина «Девушка из Авиньона» в музее Современного искусства в Нью-Йорке. Один-единственный стул времен Вильяма Кентского красного дерева с позолотой, украшенный изображением дельфинов, хотя и в столь ветхом состоянии, что на него было страшно садиться, больше волновал его воображение в доме № 26 на Кадоган-Мьюз, нежели полный гарнитур мебели Чиппенделя в Хейервудском дворце.

А теперь собственностью его стало нечто новое, нечто совершенно отличное от всего того, чем он когда-либо владел. Может быть, гордость обладания в этом тоже проявляется? И воздействуя таким образом, может быть, стимулирует или превращается в… сексуальный импульс?

После ужина он даже не прикоснулся к вечерней газете — стоит Перл ее почитать, как газета обращается в беспорядочную груду, поэтому он некоторое время читал книгу о французской мебели, стараясь сосредоточиться. Перл возилась на кухне и так раздражающе долго, что он почувствовал себя оскорбленным. Но в этом была отчасти и его вина: он ни разу не предложил завести постоянную прислугу, — к ним приходила женщина по утрам шесть раз в неделю — так что, если ему хочется больше времени проводить в обществе Перл по вечерам, придется, по-видимому, пойти на дополнительные расходы.

В конце концов, не испытывая желания ложиться спать, он поднялся, застегнул жилет на большом обтянутом шелковой рубашкой животе и побрел на кухню. Она была занята перестановкой кастрюль и вопросительно подняла на него глаза.

— Я немного устал, Перл, лучше пораньше лягу. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. — Перл стояла в нерешительности; тут не было строго заведенного ритуала. И, помедлив, подставила ему щеку для поцелуя. Он поцеловал ее, слегка задержавшись губами на бархатной коже. Он не дотронулся до ее рук. От нее шел освежающий запах духов.

Энджелл прошел к себе в спальню, разделся и лег — солидная, средних лет громадина, укрытая простынями; он воззрился на натюрморт Дюфи[10], висевший над камином работы Адама. Потом раздались ее шаги, она поднялась к себе, и он тихонько лежал, прислушиваясь, как она готовится ко сну. Вскоре он выключил свет и тут же заснул. С тех пор как он женился, у него не случалось больше приступов клаустрофобии, страха перед одиночеством, как тогда, в ночь полета в Швейцарию. Все это лето он держался в отличной форме и теперь не собирался нарушать свое как душевное, так и физическое равновесие каким-либо необдуманным шагом, наподобие тех, что позволяют себе другие женатые мужчины.

На следующее утро, когда он пришел в Линкольн-Инн[11], его ожидало там письмо от лорда Воспера, где тот сообщал, что готов принять условия, предложенные ему компанией «Земельные капиталовложения», желающей приобрести усадьбу и 200 акров земли в приходе Хэндли-Меррик в Суффолке.

Восперу потребовалось четыре месяца, чтобы, наконец, прийти к такому решению.

Глава 8

По подсчетам Энджелла, на завершение сделки требовалось еще шесть или восемь недель. Нужно было получить еще одну консультацию в канцелярском отделении суда, и Энджелл пошел повидаться с Саулом Монтегю, который считался, пожалуй, самым опытным юристом по имущественным вопросам. Им предстояло составить довольно хитрое соглашение, поскольку лорд Воспер до сих пор еще не имел законного права на владение ни усадьбой, ни землей и было важно связать его обязательствами, как если бы он действительно ими владел. Чтобы закрепить за человеком право продавать то, чем он еще не владеет, нужно было решить проблемы чисто технического порядка.