Эмоциональность. Как чувства формируют мышление

После дозаправки в Анкоридже «Боинг-747» взлетел и отправился на юго-восток к Корее. Примерно через десять минут он начал отклоняться к северу. Еще через полчаса автоматическая военная радарная система в Кинг-Сомоне, Аляска, засекла самолет примерно в двадцати милях к северу от того места, где он должен был находиться, но военный персонал не уведомила. Рейс 007 Корейских авиалиний продолжал лететь так же еще пять с половиной часов.

В 3:51 по местному времени самолет вошел в закрытое воздушное пространство советского полуострова Камчатка[21]. После часа отслеживания самолета советские силы обороны послали три истребителя «Су-15» и один «МиГ-23» для установления зрительного контакта. «Я увидел два ряда окон и понял, что это “боинг”, – сказал позднее ведущий пилот. – Но для меня это ничего не значило. Это ж легко – задействовать самолет гражданского типа в военных целях»[22]. Он произвел предупреждающий выстрел по самолету, ожидая, что капитан «боинга» распознает военный перехват и позволит сопроводить себя на посадку. Но ракеты пролетели мимо «боинга» незамеченными. К сожалению, в то же самое время капитан корейского рейса радировал авиадиспетчерами в токийской зоне, запрашивая разрешения на подъем к более высокому маршруту в целях экономии топлива. Разрешение выдали. Когда «боинг» сбросил скорость и начал набирать высоту, советский летчик истолковал его поведение как враждебный обманный маневр. Атаковать борт, который мог оказаться гражданским, ему не хотелось, но он подчинился военному предписанию и выпустил по корейскому самолету две ракеты «воздух-воздух». «Боинг» подбило, он штопором ушел вниз и рухнул в океан. Не выжил никто.

НАТО отозвалось на эту атаку серией военных маневров. Напряжение от холодной войны между Соединенными Штатами и Советским Союзом усилилось, а оно уже и так было на невиданном со времен Карибского кризиса в 1960-е уровне. Советское военное командование с особой подозрительностью относилось к намерениям Штатов и их президента Роналда Рейгана после того, как тот установил новый ракетный комплекс в Европе, а Советский Союз стал называть «империей зла».

Кое-кто из советских высших чинов открыто боялся, что Соединенные Штаты планируют превентивный ядерный удар по Советскому Союзу. Говорят, тогдашнего советского лидера Юрия Андропова этот страх буквально снедал. Советские военные втайне инициировали разведывательную программу, чтобы засечь потенциальную ядерную атаку. Страну окружили цепью наземных радаров, чтобы помочь спутниковой системе отследить приближающиеся боеголовки.

Менее чем через месяц после инцидента с корейским самолетом сорокачетырехлетний подполковник Станислав Петров стоял дежурным офицером в ночную смену на командном пункте, где советские военные следили за данными систем раннего оповещения. Петрова обучали строго, и задача стояла ясная: проверять любые сигналы системы и докладывать их старшему командному составу. Но, в отличие от своих сослуживцев, Петров профессиональным военным не был: образование он получил инженерное.

В ту ночь Петров уже пробыл на дежурстве несколько часов, когда зазвучал сигнал тревоги. Замигала электронная карта. На подсвеченном экране высветилось слово «ЗАПУСК». Сердце у Петрова заколотилось, он ощутил прилив адреналина. Состояние шока. Вскоре системы показали еще один запуск. А следом еще один, еще и еще. Соединенные Штаты, как сообщала ему система, запустили пять межконтинентальных баллистических ракет с установок «Минитмен».

Инструкция у Петрова была четкая: решение о том, докладывать или нет о любой тревоге, положено принимать, основываясь исключительно на показаниях компьютера. Петров сверился с компьютером: уровень достоверности тревог значился как «высочайший». Данные, на основании которых тревога сработала, прошли тридцать уровней проверки. Задача Петрова состояла простая: снять телефонную трубку и доложить о запусках ракет советскому командованию, с которым у Петрова была прямая связь. Петров понимал, что такое донесение почти наверняка приведет к мгновенному массированному ответному удару. Это станет началом ядерной войны. И ему стало очень страшно. Все еще оставалась вероятность, пусть и минимальная, что тревога ложная, а его донесение все равно станет концом цивилизации в том виде, какой мы ее знаем. Недонесение же – нарушение долга.