Эми и Исабель

И все-таки, войдя в книжный магазин, Исабель пугливо огляделась — не дай бог наткнуться здесь на кого-то из церкви — Эмму Кларк или Барбару Роули. «О, Исабель Гудроу! И каким это ветром вас сюда занесло?» Но в магазине было пусто, за исключением двоих покупателей — один в очках в тонкой оправе, сползших на кончик носа, а другой с портфелем под мышкой. Сколько там было книг! Исабель ступала по ковровой дорожке, потрясенная изобилием на полках. Нет, разумеется, она не впервые пришла в книжный, но нигде, господи боже мой, не было такого множества книг.

Наклонив голову, она читала названия на корешках. Она и не знала, что Шекспира можно купить в мягком переплете. Вытащив одну из книжек, Исабель обрадовалась — тонкий томик выглядел таким удобным, доступным — чудесное оформление обложки и тщательно выписанное заглавие «Гамлет».

«Гамлет». Она кивнула, ступая по ковру дальше. Конечно, она слыхала о Гамлете: у него еще была мать и подружка, которая сошла с ума. Хотя, может, это и не оттуда. Наверное, она вспомнила что-то древнегреческое. У кассы Исабель охватила робость — не слишком ли она замахнулась? Но юный продавец с едва заметной светлой щетиной на подбородке невозмутимо выбил чек, и Исабель успокоилась. Вероятно, ничто в ее внешности не вызвало сомнений в том, что она из тех, кто может купить шекспировского «Гамлета». Наверное, она «из тех». Исабель улыбнулась собственной шутке, спрятала чек в бумажник и, перейдя ветреную улицу, села в машину и поехала за мост — обратно на фабрику.

И до конца рабочего дня Исабель пребывала в приподнятом настроении, ибо она собиралась стать начитанным человеком. Печатая письмо, адресованное фирме-поставщику, Исабель не переставала мечтать, как однажды скажет кому-то как бы между прочим: «Это напоминает мне сцену из „Гамлета“, в которой…» Нет, здесь на фабрике такое некому сказать (она улыбнулась Толстухе Бев, только что поднявшей голову от питьевого фонтанчика и вытиравшей ладонью губы), нет-нет, Шекспира при них бессмысленно упоминать. Но вот дочка однажды оценит это, когда они будут сидеть рядышком в каком-нибудь кафе, беседуя о шекспировских пьесах. Да и церковные дамы — эти надменные диаконовы жены, которые кичатся своими дипломами об окончании колледжа, словно дорогими духами, — и они наконец уразумеют, что Исабель совсем не такая, какой они считали ее все это время. Не заурядная мать-одиночка с фабрики, а стоическая женщина, интеллектуалка, которая цитирует Шекспира, не моргнув и глазом.

В перерыве на полдник Исабель не только приняла предложенную Арлин половинку шоколадки, но и дружелюбно кивнула Леноре Сниббенс, выпучившей глаза вслед костлявой спине Роззи Тангвей, когда та выходила из комнаты. Между Роззи и Ленорой тлела затяжная вражда. Исабель никогда не вдавалась во все подробности, но хорошо помнила: междоусобица началась с того, что Леноре как-то приснился сон, в котором трезвенница Роззи, напившись в стельку, отплясывала стриптиз посреди почтового отделения. Ленора имела неосторожность поведать свой сон в столовой, где ее рассказ сопровождался бурным весельем, и с тех пор Роззи с ней не разговаривает. И вот Исабель, которая в жизни не принимала ничью сторону во вспыхивающих то и дело склоках, теперь, с «Гамлетом» в сумочке, почувствовала себя достаточно независимой, чтобы ободряюще улыбнуться Леноре.

А Ленора, между прочим, была хорошей девушкой. Ее внешность портили лошадиные зубы и плохая кожа, но она умела подшутить над собственными недостатками. И если Леноре не хватило ума держать свои сны при себе, то и Роззи не стоило быть такой ужасной занудой. Хотя Роззи Тангвей тоже стоит посочувствовать, подумала Исабель. Она поблагодарила Арлин за шоколадку и, опершись на стол, вытерла рот салфеткой (а Роззи как раз вышла из дамской комнаты с обычным натянутым выражением лица). Потом Исабель села за стол и принялась точить карандаш, прежде чем еще раз проверить письмо к поставщикам. Да-да, бедные работницы конторы, их всех стоило пожалеть. Ведь что у них за жизнь? День-деньской только скучная работа, шуточки ниже пояса да неугасающие склоки. Действительно грустно. Исабель провела языком по внутренней стороне зубов — шоколадное послевкусие улетучилось — и легонько подула на остро отточенный кончик карандаша. Она — другая. Она — Исабель Гудроу, которая собирается стать начитанной.

У Стейси были красные глаза. Уже близился апрель, но стоял такой холод, что обе они дрожали в своих расстегнутых пальтишках. Достав из кармана пластиковую коробку из-под тампаксов, Стейси вытащила оттуда две сигареты.

— Я бросила Пола, — сказала она.

Эми помедлила, а затем спросила:

— Ты шутишь?

Новость прозвучала так буднично, Эми даже не сомневалась, что это шутка. В голове у Эми все мысли перепутались. Сегодня утром на выходе из класса мистер Робертсон окликнул ее:

— Зайдите ко мне после занятий. Я принес одну книгу — она вам понравится.