Емельян Пугачев. Кн. 3

Заседающих бросило в жар. У воеводы зазвенело в ушах, на шее вздулись воловые жилы.

— Не было у дворника денег! — вскричал бывший тут купец Арбузов, «полицы-мейстер».

— Молчи! — и воевода грохнул в стол.

«А по сему прошу: дабы о сыску оного Ивашки Постного и о публикации о том всенародно во ржевский магистрат сообщить, а равно и помещика генерал-майора Сабурова о пропаже без вести крепостного его уведомить».

Наступило длительное молчание. Воевода упёр бородищу в грудь, пыхтел, бараньи глаза закручинились. Был призван Ивашка и спрошен, доподлинно ли давал ему Твердозадов на триста рублей империалов. Быв научен Федькой Петушковым, парень твёрдо показал, что верно: хозяйка послала его, Ивашку, на базар за хмелем и солодом и дала-де золотых монет на триста целковых, дабы Ивашка наменял их мелочью, и что оные золотые отобрал-де от него при задержании купец Арбузов со товарищи.

Арбузов привскочил, затрясся, пискливо закричал:

— Ах, ты хам!.. Врёт и не кашлянёт.

Воевода вновь остановил купца и, кривя в гневе губы, грозно спросил Ивашку:

— Облыжно обносишь людей, алибо правду показываешь? Говори, смерд, а то устращивать учну.

Глаза Ивашки сверкали по-злому, и весь вид его страшен, как у человека, решившегося на отчаянный поступок.

— Правду сказываю, — пробурчал он и шумно задышал чрез ноздри.

Ночью в каземате связанный по рукам Ивашка был до потери сознания избит. Сначала немилосердно лупил его сам воевода Таракан, приговаривая: «Вот тебе, вот тебе за старое». Он изнемог от злости, от размашистых движений, налился, как клоп, кровью, сел на чурбан, дышал шумно, тяжко, открыв настежь рот.

Вот над Ивашкой взмахнул кнутом палач. От спины парня летели окровавленные лоскутья кожи. Ивашка дрожал, жевал тряпку, в которую уткнулся рылом, вот замычал, заскулил и впал в беспамятство.

Стояла необычайно знойная погода. Прошли сутки. Ночь наступила душная, тёмная, вдали погромыхивал гром. Тучный воевода задыхался. Он приказал бросить пуховик на нижнем балконе и лёг спать.

Гремела первая гроза. Удар за ударом страшными взрывами рушились на землю. Дрожали стены, дрожал, сотрясался мир. Но воевода спал крепко, не слыхал грозы.

Ранним утром в воеводском дворе, грязном от прошумевшего проливня, поднялся переполох.

На соборной колокольне ударил-залился набатный колокол. Сонные люди выскакивали из домов, спрашивали друг друга, что случилось, спешили кто на соборную площадь, кто на воеводский двор. Вперемешку с жителями бежали к воеводскому дому заспанные солдаты, с ружьями, с походными сумками в руках, кричали:

— Тревога, тревога!..

С воеводского двора летела резкая дробь турецкого барабана. Сполошные колокола зачастили-залились ещё в двух церквах.

— Царь батюшка идёт!.. Сам Пётр Фёдорыч! — шумели люди на бегу, выламывая из заборов жердьё, хватая дубинки. — Казак с манихвестом наезжал…

А на грязнейшей соборной площади толпа орала:

— Эй, звонарь! Уж не царь ли показался с воинством?

Улица пред домом воеводы полна людей. Вид у всех растерянный и любопытный. Сначала шёпот по толпе, потом шум, потом крик:

— Таракана убили! Воевода кончился…

Дробь барабана крепла. В толпу въехали верховые солдаты с офицером, пытались разогнать народ.

— Расходись, жители, расходись!.. Его высокоблагородие секунд-майор Сергей Онуфрич Сухожилин волею божией умре.

У воеводы оказалось перерезанным горло.

Караульный солдат каземата показал: пришел-де в ночи, в самую непогодь, подканцелярист Фёдор Павлыч Петушков с бумагой от воеводы, требовал-де выдать ему, подканцеляристу Петушкову, арестанта Ивашку Постнова для ночного-де допроса в воеводской канцелярии.

Дознание выяснило, что на вспольи в городском табуне той же ночью были похищены два воеводских самолучших скакуна. Очевидно, на них утекли крепостной барина Сабурова парень Ивашка Постнов и с ним — подканцелярист Федька Петушков.

КУПЕЦ БАРЫШНИКОВ [41]

Купчик Полуектов, эта забубённая головушка, едва ли в состоянии когда-либо нажить себе большие капиталы. Да он этого и не умеет, за этим и не гонится. Где ему?.. Он рыбка мелкая, ни какой-нибудь чудо-юдо, рыба-кит Барышников.

Да к тому же нам надо знать, что замечательные богатства в России составлялись не столько торговлей и промышленностью, сколько откупами и казёнными подрядами.

Так преумножил свои богатства и знакомый наш Иван Сидорыч Барышников. Однако деятельная, коммерческой складки, натура его тяготела к широкому труду созидательному, промышленному, к постройке своих фабрик и заводов, к оптовой торговле с заграницей.