Элвис жив

Давний-давний весенний день. Мама совсем юная. Да и отцу немного лет – чуть за двадцать. Мама с большим круглым животом – беременна Максимом. Они с отцом сажают во дворе рядом с домом грушу, тонкий кривенький саженец. Мама что-то припевает, умиротворенно и радостно…

Груша сделалась выше и толще. Но отец с двумя чемоданами уходит прочь…

На тумбочке в прихожей молчащий телефон «Чебурашка». Груша еще выше и толще. Мама часто в эти дни сидит возле нее на табуретке, которую приносит из квартиры, а потом уносит обратно….

Максим получает от мамы посылку – прямоугольный фанерный ящик с дырками в стенках. В посылке теплые – на зиму – носки и еще свежие, не успевшие загнить груши. Фрукты весело, под шампанское, съедают девушки, на съемной квартире Максима в Москве…

Мама, уже постаревшая, сидит на табуретке в прихожей и смотрит на телефон. «Чебурашка» тоже здорово сдал за минувшие годы – корпус потерт и перехвачен синей изолентой. Телефон не подает никаких признаков жизни. Мама горестно вздыхает и уходит в зал…

Трубку «Чебурашки» держит в руках седоватый и не слишком трезвый мужик. Рядом с ним – сокрушенно охающие соседи. Мужик смотрит в листок бумаги и говорит в трубку: «Максим?.. Это Максим? Из ЖЭКа вам звонят, из Южноморска. Максим… Вот что… Как вам сказать, значит… Вот… В общем, сынок! Мужайся давай…»

Во дворе толпятся одетые в траур немногочисленные родственники, знакомые и соседи по дому. Рядом с грушей накрыт поминальный стол. У стола – во всю длину застеленные принесенными из квартир покрывалами лавки, сооруженные из стульев и толстенных струганых досок. Максим выносит из дома табуретку и ставит во главе стола. Перед табуреткой мамина фотография и стакан с водкой, накрытый куском черного хлеба…

Максим стоит возле груши. Рядом дядя Вася, живущий в соседнем подъезде, давний, еще с детства, знакомец, качавший, бывало, соседских детей на качелях. В том числе – и Максимку Коробова. Неподалеку от груши стоит металлический гараж, он в собранном виде, но явно производит впечатление временной постройки. «Сам видишь, Максик, она не на месте, – говорит дядя Вася и отсчитывает купюры. – Да и на фига она тебе теперь? Если хочешь, я и сам могу спилить…»

Максим снова стоит возле груши – на сей раз с дядивасиной бензопилой «Дружба» в руках. «Прости меня», – говорит он и уверенно прикладывает режущую цепь к обреченному на гибель живому стволу… 

* * *

Максим вышел из кухни в коридор. Прошелся по комнатам. Как совсем недавно – в мире живых. Всюду было чисто и безжизненно. Он снял в зале со стены фотографию отца. Маминых фоток тут почему-то не нашлось. Перевернул папину – в том месте, где в реальности был спрятан забытый косяк, сейчас оказалось пусто. Максим вышел из зала, попытался включить свет в коридоре, но свет не горел.

Максим выдвинул из угла табуретку, забрался с ногами и крутанул лампочку по часовой стрелке. Свет тут же появился. Перемотанный изолентой «Чебурашка» стоял на тумбочке. Максим снял трубку и некоторое время молча слушал бесконечно длинный гудок.

Интересно, если набрать какой-нибудь номер, сможешь ли связаться с реальным миром? Помнится, Элвис что-то такое говорил про телефонные карточки…

– Так, всё, мойте руки, мальчики! – требовательно и радостно воскликнула появившаяся в прихожей мама. – Сейчас кормить вас буду, вкусно кормить. Оладушки… Максимка, да, чуть не забыла, Леночка звонила. Просила тебя завтра взять с собой в школу какие-то карты контурные, ты обещал. Не забудешь? Леночка – очень хорошая девочка, Максимка, ты, пожалуйста, дружи с ней. И друзья у тебя хорошие, худые только. Сейчас, сейчас кормить вас буду. Оладушки…

И это тоже было будто серпом по известному месту.

Максим не выдержал и, распахнув дверь, выскочил на лестничную площадку. Ссыпался по ступенькам и распахнул еще одну дверь, на улицу.

Вот тут в мире живых была когда-то мамина груша. А потом – соседский гараж. Теперь ничего не было – просто пустая площадка, заросшая никогда не увядающей травой.

Райские кущи, в рот мне компот!

Эх, посадить бы грушу назад. Пусть растет… Вот только, наверное, в этом не смогут помочь и все силы преисподней.

Кто-то тронул Максима за плечо. Это оказался Бакс.

– У тебя была очень клевая мазер, бро. Тебе круто повезло. Кул! Заботливая… У меня вот совсем не такая.

За рэпером подтянулся и Элвис.

– Зря ты пошел сюда, старик, – печально сказал он. – Я же сто раз говорил. Рано. Тебе еще больно. Девять дней бы прошло, тогда бы и сходил. Я же говорил тебе.

– Нет у меня этих дней… Скажи лучше, я отгадал третью загадку?

– Отгадал. Ты молодец. Осталось дождаться четвертой, последней. Ее тебе принесут завтра.

– И ты даже предположить не можешь, кто будет следующим загадчиком?

– Предположить-то нетрудно. Но кто сказал, что наши предположения непременно верны? – Он развел руками. – Могу сказать только одно: обычно персона четвертого загадчика оказывается крайне неожиданной. Но и тут все будет зависеть от тебя.

Максим только зубами заскрипел.

Очень хотелось сказать гиду все, о чем сейчас думается.