Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

− Вопросы и ответы шли сразу, − сказал Ельцин (тут надо пояснить, что нередко в таких случаях вопросы подаются в письменном виде; соответственно, и ответы представляются написанными на бумаге. − О.М.) На некорректные вопросы, которые наносили бы какой-то ущерб нашему государству, партии, их престижу, я давал решительный отпор (как видим, Борис Николаевич тут в полной мере проявил «бдительность» и «патриотизм». − О.М.)

Были вопросы и «в отношении товарища Лигачева»: их обостренные отношения с данным товарищем были уже хорошо известны и на Западе. Ельцин ответил, что у них «единые точки зрения в стратегическом плане, по решениям съезда, по задачам перестройки и т.д., но есть «некоторые разные точки зрения в тактике перестройки, в вопросах социальной справедливости, стиля его работы». Детали Ельцин не расшифровывал.

Был и такой вопрос: «Считаете ли вы, что, будь на месте товарища Лигачева какой-то другой человек, перестройка пошла бы быстрее?» Тут Ельцин прямо ответил: «Да».

Впрочем, по словам Ельцина, в интервью американской телекомпании Си-Би-Эс была допущена какая-то ошибка, после чего телекомпания дала опровержение и письменно извинилась перед Ельциным. В чем именно заключалась ошибка, Ельцин не пояснил. Если судить по западным газетам, которые, видимо, отталкивались от упомянутого интервью (например, по английской «Гардиан»), на процитированный выше вопрос о Лигачеве Ельцин ответил не «Да», а прямо призвал Егора Кузьмича уйти в отставку, чего на самом деле не было.

Ельцин рассказал также, что после этих интервью его вызывал председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Соломенцев и потребовал объяснений. Ельцин, по его словам, «высказал свое возмущение фактом вызова по такому вопросу и ответил устно на каждый заданный вопрос по интервью». Попытка Соломенцева найти в партийном уставе что-то такое, что нарушил бы Ельцин, поговорив с иностранными журналистами, не удалась. Своей вины Ельцин не признал. Ельцинский переводчик передал Соломенцеву пленку с записью интервью Ельцина.

− Что дальше со мной будете делать, не знаю, но это очень напоминает тень недавнего, недалекого прошлого, − довольно простодушно сказал Ельцин в заключение этой, вступительной части своего выступления на партконференции.

Как видим, после ельцинских интервью у кого-то была, по-видимому, мысль исключить Ельцина не только из ЦК (он еще там оставался), но и вообще из партии. Исключение, однако, не состоялось. Я полагаю, не без вмешательства Горбачева, который, надо думать, посчитал нецелесообразным совсем уж «добивать» Ельцина по партийной линии. Такое добивание лишь принесло бы Ельцину дополнительные политические очки.

Через некоторое время Ельцин сам покинет ряды КПСС, покинет демонстративно, без всякого ущерба для своей репутации, − напротив, укрепляя ее. Но в тот момент, когда проходила XIX партконференция, исключение из партии еще считалось весьма серьезным наказанием, опять-таки чуть ли не гражданской казнью.

Что касается ельцинского объяснения, как обстояло дело с интервью западным телекомпаниям, вроде бы оно было исчерпывающим, однако его «друзья», будто не слыша его, будут продолжать и дальше пинать его в связи с этими злополучными интервью.

Ельцин переходит в наступление…

Покончив с объяснениями, Ельцин перешел к основной части своего выступления. Не размениваясь на мелочи, он повел наступление на Политбюро, не только прежнее, но и нынешнее:

− Сейчас получается: в застое виноват один только Брежнев. А где же были те, кто по десять, пятнадцать, двадцать лет и тогда, и сейчас в Политбюро? Каждый раз голосовали за разные программы. Почему они молчали, когда решал один с подачи аппарата ЦК судьбы партии, страны, социализма? Доголосовались до пятой звезды у одного и кризиса общества в целом. Почему выдвинули больного Черненко?

Досталось от Ельцина и Комитету партийного контроля, его председателю Соломенцеву, только что попытавшемуся «прижать» его за интервью западным телекомпаниям, возможно, с треском выгнать из партии:

− Почему Комитет партийного контроля, наказывая за относительно небольшие отклонения от норм партийной жизни, побоялся и сейчас боится привлечь крупных руководителей республик, областей за взятки, за миллионный ущерб государству и прочее? Причем наверняка зная о некоторых из них.

И снова − к высшему партийному органу, Политбюро:

− Считаю, что некоторые члены Политбюро, виновные как члены коллективного органа, облеченные доверием ЦК и партии, должны ответить: почему страна и партия доведены до такого состояния? И после этого сделать выводы − вывести их из состава Политбюро. (Аплодисменты). Это более гуманный шаг, чем, критикуя посмертно, затем перезахоронять!