Эльмира Нетесова Мгновенья вечности

— А сами что говорят? — перебил Илья Иваныч.

— Говорить пока не могут. Голосят так, что больно смотреть и слушать. Хорошо соседи приютили на время. Как дальше будут, ума не приложу. Наши поселковые собирают для них вещи и деньги. Короче, кто что может. А Черновы растерялись, оно понятно, на дворе уже осень, как и где перезимуют люди? Ведь все сгорело.

— Сынок! Понятно, что потеря большая, но главное, что сами живы. И к счастью, как я слышал, никто всерьез не пострадал, и даже в больницу за помощью не обращались.

— Их родители жалеют, что живы остались.

— Это на первых порах! Погоди, немного схлынет горе! Дай людям в себя придти. Их не стоит уговаривать. Почти все беженцы приезжают голыми. Потом все со временем приобретают. Так и эти, оперятся заново. Но поджигателей найти надо и дать по рукам круто, чтоб впредь неповадно было разбойничать. Свои иль чужие такое отмочили, щадить нельзя! — говорил человек убежденно.

— Если чужие подпалили, они не могли остаться незамеченными. Кто-то их обязательно видел. Кому-то бросились в глаза приезжие. Своих кавказцев знаем каждого наперечет. Эти не способны на такое! — говорил Яков.

— Ни за кого не ручайся. Все проверь, если хочешь знать правду. Конечно, не везли они с собой бензин, купили на ближайшей заправочной.

— А если свои поселковые подожгли?

— Возможно. Надо внимательно осмотреть пепелище. Никто не уходит, не наследив,— загадочно глянул человек на Яшку.

— Там пожарники все истоптали, кто только не побывал на пепелище, по-моему, весь поселок отметился,— ответил Яков.

— А ты ничего не заметил?

— Я не ты! Мне не дано! — признался парень и попросил:

— Все равно тебя подключат к делу. Помоги, пожалуйста. У меня уже все мозги наизнанку вывернулись, а конкретно ничего не получается.

— Сначала нужно говорить с погорельцами. А уж потом из информации делать выводы.

— Три дня прошли после пожара...

— Что ж медлишь? Спешить нужно! — сдвинул брови Илья Иванович, строго оглядев сына.

Глава 6. ГАСТРОЛЕРЫ

Труднее всего доставалось райотделу милиции с переселенцами, приехавшими в поселок отовсюду: с Кавказа и Молдавии, с Украины и Прибалтики, из Средней Азии. Многим из них предлагался переезд в деревни, в готовые дома, с огородами и садами. Но желающих стать фермерами, хозяевами на земле, оказалось мало. Люди старались остаться в городе или поселке городского типа, поближе к цивилизации, к институтам, университетам и академиям, куда можно устроить детей. Это неважно, что многие из них прожили жизнь в артелях и колхозах. Уехав оттуда, вычеркнули из памяти прошлое и на новом месте старались побыстрее наверстать упущенное.

Далеко ни все переселенцы знали друг друга. Лишь немногие имели родню на Смоленщине. О прежнем месте жительства говорили очень плохо. Но не хватались за любую работу, интересовались условиями, заработками. Иные откровенно морщились:

— А я там у себя даже больше получал. И дом оставил. Здесь какую-то халупу предлагают,— говорили иные через губу.

Многие из поселка уехали в город. Тут им не понравилось. Семья Черновых не хвалила и не ругала прежнее место жительства. Все четверо молча всматривались и вслушивались в разговоры окружающих. Их быстрее других вселили в просторный деревянный дом, пожелав удач, посоветовали обживаться и привыкать.

Утром Илья Иванович вместе с Яшкой пошли на пожарище. Яков, оглядевшись, присел перекурить. А криминалист метр за метром осматривал погорелище. Он хмурился, что-то тихо бурчал под нос, кого-то ругал. А потом указал сыну на пластмассовую канистру, валявшуюся неподалеку, поднял аккуратно, поставил рядом с сыном.

— Первый улов есть! — сказал гордо.

Потом поднял из пепла зажигалку. Завернул ее, спрятал в карман. Яков устал наблюдать за отцом. Тот копался в пепле, но больше ничего не нашел.

— Пошли к Черновым! — позвал за собою сына, прихватив канистру.

Переселенцев Терехины разыскали быстро. Соседи выделили им одну из комнат в своем доме и сказали, что все Черновы в сборе, пока никто никуда не ушел. Сам глава семьи, завидев Илью Ивановича, встал навстречу, поздоровался и, растеряно оглядевшись, предложил присесть.

— Побеседовать нужно, Антон Сергеевич! — предложил криминалист, оглядев семью.

Яшка заинтересовался дочерью Чернова. Светлане было не более семнадцати лет. Девушка и впрямь показалась человеку очень красивой.

— Ищите женщину! — вспомнилась французская пословица, и участковый уже был уверен, что какой-то джигит с Кавказа, получив отказ девчонки, решил отомстить ей и поджог дом, чтоб никому не досталась эта распускающаяся роза.

Рядом со Светланой сидел ее брат, шестнадцатилетний Давид, и хозяйка, еще молодая женщина, представившаяся Юлей.

— Антон Сергеевич, где жили вы до переезда к нам? — спросил Илья Иванович.

— В Грузии, а точнее, в Аджарии, в селении Цихидзыри. Оттуда уехали в Россию.

— Сколько лет там прожили?

— Года три, не больше. А до того — в Тбилиси, в Кутаиси. Все искали постоянный угол. Но никак не везло.

— С чем?