Эльфы Цинтры

Он резко прекратил рассказывать, почувствовав, как краска его возбуждения поднялась с шеи до щек.

— Извините, — сказал он. — Я не это имел в виду.

— Ничего, — Анжела бросила на него быструю улыбку. — Ты имел в виду это и ты прав. Люди потеряли себя и свой мир, и они потеряют все из–за этого. Именно поэтому мы здесь. Потому что все, что мы можем сделать, это собрать достаточно кусочков и сложить их снова вместе, чтобы все вернуть обратно.

— Похоже на то, — пробормотал он, все еще стыдясь своей вспышки.

— Кирисин, расскажи мне о Путеводной звезде.

Он покачал головой.

— Мало, что можно сказать. Никто точно не знает, что делает этот камень. Даже старый Калф не знал. Это мощный Эльфийский камень, задуманный и созданный в ранние времена мира волшебных существ, как и остальные. Он действует самостоятельно — не как большинство Эльфийских камней, который используются в наборах. Он исчез давным–давно и хроники ничего не говорят о нем.

— Не странно ли это? — спросила она. — Никакого упоминания о нем.

Кирисин сам думал об этом не один раз. Талисман магии, такой мощный и важный, как Путеводная звезда, должен был занимать особое место в эльфийских хрониках. Почему же о нем не было никакого упоминания?

— Я не знаю, почему в них ничего не написано, — признался он. Он еще немного подумал об этом. — Эллкрис сказала, когда она впервые заговорила со мной, что я должен использовать поисковые Эльфийские камни, чтобы найти его, затем принести Путеводную звезду к ней и поместить ее внутрь него.

— Может быть Путеводная звезда действует как своего рода барьер, подобно Эллкрис, — предположила Анжела. — Однако, что ты думаешь делать с ним, как только найдешь, как поместить внутрь Эллкрис?

— И что насчет эльфов? — закончила Симралин.

Ни на один из этих вопросов не было готового ответа, и, в конце концов, все, что им оставалось делать, лишь предполагать. Однако это помогло им скоротать время и дало возможность заново понять характер их предприятия и его важность для эльфийского народа. Кирисин уже приложил усилия для этого, Симралин тоже. Но Анжела — это совсем другое дело. В лучшем случае, ее обязательство было незначительным. Она все еще старалась примириться с тем, что ей приказали сделать. Мальчик понял ее сдержанность и принял это. Эльфы не были ее народом, и сражаться в их битве ей было не обязательно. Она вела свою собственную борьбу против ее врагов. Как Рыцарь Слова она боролась за человеческую расу, не за эльфов. Она даже не знала о существовании эльфов, пока к ней не пришла Эйли. Она приняла то, что бродяжка сказала ей сделать, приказ, исходящий непосредственно от Слова. Она должна сделать это, поскольку в этом и состоит природа ее службы. Но это не означало, что она приняла это и эмоционально. До сих пор ее обязанности были другими. Она не могла просто уйти от этого без оглядки, без понимания, что делает неправильный выбор, без вопроса, не перескакивает ли она из огня да в полымя.

Кирисин задавался бы точно такими же вопросами, если бы оказался на ее месте.

Он бы не раз передумал о помощи людям, которые сделали очень многое, чтобы разрушить его мир и подвергнуть опасности его народ. Он бы с легкостью отказался. Он проникся к ней уважением за то, что она не отказалась. Она рисковала всем, как и он, веря, что то, что ее попросили сделать, было важным и необходимым.

Но ее сердце не обязано было быть так же предано, как сердце его сестры и его собственное, их предприятию, и он волновался, что в какой–то момент ее сдержанность может привести к опасным последствиям.

Он беспокоился, но в отличие от большинства того, что его волновало, это особое беспокойство он держал при себе.

* * *

Анжела Перес действительно находилась в противоречии. В таком противоречии, что все более и более разочаровывалась своим местом в этом мире. Не из–за того, что она намеревалась приложить все свои силы, чтобы помочь Кирисину и его сестре в их усилиях найти эльфийский камень Путеводная звезда; а потому, что она еще до конца не уверилась, что именно это она должна делать. Эйли сказала так, но Эйли, ее совесть в этом странном деле, больше нет. Она должна полагаться только на себя, чтобы обрести уверенность, но не находила в этом большой нужды.

Она могла расчертить свое недовольство как карту. Она проехала от Восточного района Лос—Анжелеса и его жителей до волшебным образом расширенного леса Цинтры и его эльфов всего за несколько дней. Она ехала почти без предупреждения или подготовки. Все, с чем она была знакома, было сорвано. До сих пор она никогда не была нигде, кроме города, в котором родилась, и его окрестностей. Она никогда не верила даже в возможность существования эльфов. После потери Джонни и встречи О'олиша Аманеха она вела борьбу за оказание помощи детям.