Элементали

– Она тоже не расскажет мне. Пожалуйста, Дофин.

– Ну ты же знаешь, что у меня был брат – Дарнли.

– Он утонул. Как Марта-Энн.

– Он уплыл на лодке и больше не вернулся, – сказал Дофин. – Мы лишь предполагаем, что он утонул, но что еще могло с ним произойти?

– И?

– Это случилось около тринадцати лет назад. Летом – в августе. Мэри-Скот было двенадцать или тринадцать. Это произошло в Бельдаме. Однажды он ушел в плавание и больше не вернулся. Его искала береговая охрана, вся рыболовная флотилия вдоль побережья всей Алабамы – но безуспешно. Лодку так и не нашли. А мама всегда смотрела в окно, ждала парус Дарнли. В том году мы задержались в Бельдаме дольше, чем когда-либо. Пробыли там до первого октября. А первого октября собрались уезжать, но Мэри-Скот нигде не было. Мы звали и звали, но не могли ее найти. Обыскали все комнаты обоих домов и не нашли, и мама пришла в ярость, – о, когда мама выходит из себя, это что-то! – завела «Джип» и начала сигналить и кричать, что мы просто уедем, оставив ее там. Но Мэри-Скот так и не вышла…

– Где она была? – спросила Индия, догадываясь.

– В третьем доме. Мы с мамой никогда бы туда не заглянули, потому что знали, что Мэри-Скот боялась этого места. Но Одесса пролезла через боковое окно – для этого ей пришлось разбить стекло. Мэри-Скот нашлась в одной из спален наверху, в шифоньере. Она была без сознания.

– Что она там делала? Играла в прятки, наверное?

Дофин покачал головой.

– Шифоньер был заперт снаружи. А Одесса так и не нашла ключ. Ей пришлось разбивать замок молотком и столовым ножом.

– Подожди минутку. Если он был закрыт и Мэри-Скот потеряла сознание, откуда тогда Одесса узнала, что она там?

Дофин пожал плечами, будто бы спрашивая: «Откуда вообще Одесса что-то об этом знает?»

– Так кто же ее запер? – Индия была настойчива.

– Дарнли, – сказал Дофин, как будто Индия сама должна была догадаться. – Одесса вытащила Мэри-Скот, и мы просто посадили ее в «Джип» и уехали. Она не хотела об этом говорить, ни слова о том, что произошло. Но однажды рассказала Одессе, а Одесса передала мне. Мэри-Скот выглядывала из окна своей комнаты и заметила, что кто-то ходит внутри третьего дома. Она не могла понять, кто это – лишь то, что это был мужчина. Затем он подошел к окну и помахал ей – и тут она увидела, что это Дарнли. Она подумала, что он вернулся и прячется в третьем доме, чтобы потом выскочить и всех удивить. Но он все не выходил, поэтому Мэри-Скот обошла третий дом, поднялась на крыльцо и подошла к окну. А там Дарнли – ему было двадцать, когда он погиб, – смотрит прямо на нее. Но глаза у него не те. Они черные и у них белые зрачки, так что Мэри-Скот понимает, что что-то здесь не так, и уже собирается бежать… Но в следующее мгновение осознает, что находится в доме, а Дарнли обхватил ее руками и что-то говорит, а у него изо рта сыплется песок. Она пыталась убежать, но не смогла.

– И?

– И это все, что она помнит. Она не приходила в себя до тех пор, пока мы не доехали до Гаска.

– Когда Мэри-Скот решила уйти в монастырь? – с подозрением спросила Индия.

– О, примерно в то же время. Но Мэри-Скот всегда была очень религиозной…

На следующее утро Большая Барбара отправилась к адвокату, где немного поспорила с ним об условиях развода, а потом они вместе понедоумевали, почему Лоутон не явился на такое важное дело. Ли была в аптеке, покупала прописанные лекарства и выбирала лосьоны для загара; Люкер в книжном магазине набирал что попало, а Дофин сидел в своем офисе, по телефону давая Сонни Джо Блэку неутешительные для того ответы. Индия и Одесса, уже давно упаковавшие вещи и готовые к отъезду, качались на качелях, подвешенных на огромной дубовой ветке на заднем дворе Малого дома. Здесь было темно и прохладно, и влажный ветерок трепал свисавший испанский мох.

– Рада, что ты решила вернуться, деточка, – сказала Одесса, помолчав несколько минут. – Тебе не пойдет на пользу бояться. Совсем не пойдет.

– Но мне страшно, – ответила Индия. – Я не хочу возвращаться в Бельдам. Мне даже кажется, что глупо туда возвращаться. Такое ощущение, что он просто сидит и ждет, когда я вернусь, а потом все три дома подпрыгнут и рухнут прямо на меня.

Одесса пожала плечами.

– В прошлый раз с тобой ничего страшного не случилось, и мы не собираемся больше туда заходить.

Индия коротко рассмеялась. Войти в третий дом казалось для нее равновероятным тому, что ее завтра внесут в список членов Зала бейсбольной славы.

– Одесса, когда я думаю об этом доме и о том, что случилось там внутри… у меня в голове лишь мысль, что это был кошмар и ничего на самом деле не произошло. Даже царапины на ноге – я говорю себе, что они ненастоящие. Как будто это все объясняет. И мне даже кажется, что я могла бы теперь вернуться, посмотреть на этот дом и сказать: «Вот это да, ну и кошмар же мне приснился!»

– Правильно, – ободряюще сказала Одесса. – Вот так и нужно говорить.

– Но потом я смотрю на эти фотографии…

– Не смотри на них!

– … и эти штуки никуда не пропадают. Они на пленке, они были в камере. Я смотрела на них вчера…

– Надо их выкинуть!