Элемента.T

— Люди говорят, а им сказали человеки! Некоторые из них приходили в дальние селения. Приехавшие девушки такое про них рассказывали! Говорят, у них железная кровь и у всех одинаково красная, хотя люди есть и с ржавыми волосами, и с темными, и с совсем светлыми. И те, что приходили, были белолицые, но есть среди них и темнокожие как закопчённые чугунки и даже жёлтые.

— Моя Богиня! — склонился жрец перед мраморной статуей, протягивая бумагу. — Изъяви свою волю!

— Погоди-ка, — сказала Таэл, выбираясь из девушки.

Она на секунду задумалась. Плюнуть на этот жёлтый пергамент? Тогда её знак расползётся по нему белым пятном. Или приложить кольцо? На этот случай ей выдали большое медное кольцо с её именем. Плевать было веселее. Но она потёрла о ткань платья перстень и приложила к бумаге. Запахло палёным и на протянутом свитке стали видны выжженные «стрелочка» и «крестик». Она ещё немного полюбовалась твореньем рук своих под радостные вопли брачующихся и хотела вернуться к девушке, когда прямо у ворот храма услышала конский топот и радостные приветствия:

— Ратвис! Ну, наконец-то! Мы думали, ты всё веселье пропустишь! Посмотри, какие аппетитные сыроежки тебя тут заждались!

— Да, да, — что-то рассеяно отвечал он друзьям, и, спрыгнув с коня прямо у ворот, вбежал в храм.

— Моя Богиня! — он упал на колени перед мраморной статуей и с его шеи свесился подаренный Таэл кулон.

— Вообще-то я здесь, — произнесла Таэл справа от него.

Он повернулся вправо, склонившись прямо к её ногам.

— Моя Богиня! Я был на её могиле. Я молил о прощении. Это я должен был её защитить, а не она меня, хрупкая нежная бабочка. Она отдала свою жизнь, чтобы я жил.

— Поверь, она ни секунды не жалела о своей жертве, — ответила Таэл, и он словно прислушался.

— Что же мне делать теперь?

— Живи!

Он поднял на неё глаза. И Таэл растерялась под его взглядом. Боги всемогущие, он её видел! И было в его взгляде что-то такое от чего у Таэл по всему телу побежали мурашки. Ей внезапно стало холодно, а потом сразу жарко, а потом у неё начали подкашиваться колени, и она опустилась рядом с ним на холодный пол.

— Я даже представить не мог, какая ты красивая! — его глаза прожигали в ней дырку, и она прижала руки к груди в том месте, где она вот-вот должна была появиться.

 Ей было страшно и больно дышать, и весь огромный мир сейчас ужимался до размеров этой ступеньки, потому что никто никогда не смотрел на неё ТАК.

Эта хитрая бабочка не просто отдала ему сердце, она подарила ему свои возможности. Она посчитала его достойным их.

— Ратвис! — пискнула у неё над ухом Уна.

Он поднялся и подал Таэл руку.

— Извини, не помню, как там тебя, но я сегодня занят, — он мельком взглянул на девушку и улыбнулся Таэл. А потом снял кулон и повесил ей на шею: — Мне кажется, тебе он больше идёт.

Аааааааах! В едином вздохе замер весь зал. И все они смотрели на Таэл. Смотрели и не верили.

— Лопни мои глаза, — выразил всеобщее мнение какой-то толстяк, — Это же богиня!

— Смотрите! Богиня! Белая Богиня! — понеслось по залу, и кто-то закричал даже на площади.

— Бро, — пришла в себя Таэл и протянула перстень жрецу, — Возьми! Не хочу торчать здесь весь день.

— Понимаю, — зачарованно произнёс жрец, принимая перстень и, кажется, забыл закрыть рот.

 Но Таэл этого уже не видела, она чувствовала только горячую руку Ратвиса, которая тянула её за собой.

Куда? Да какая разница!

Глава 18. Чужие тайны

— А вы что-нибудь узнали? — спросил Дэн, заканчивая свой рассказ об их разговоре с Аполлоном

— Я даже не знаю с чего начать, — сказал Арсений, взъерошивая свои длинные волосы.

Это было в тот вечер, когда они с Дэном рванул сначала архив, потом застряли на Колесе Обозрения, потом метнулись в прошлое Вики. В-общем, в один из последних вечеров, когда Дэн ещё не стал так скрытен, так измучен и так несчастен, как сейчас.

— Наверно, если бы это рассказали мне раньше, это изменило бы всю мою жизнь, — начал Арсений. И Феликс почему-то поморщился от этой его напыщенной фразы, хотя не такая уж она была и напыщенная. Просто Арсений был слишком умным, слишком талантливым, слишком правильным и от всего этого «слишком» у Феликса как от сладкого ломило зубы. Правда, сейчас, когда он знал о нём кое-какие пикантные подробности, он казался ему не таким уж и недочеловеком. Обычный пацан!

— Многое ты и так знал, — возразила его девушка, присаживаясь с кружкой чая за большой стол в гостиной, который оставили здесь после новогоднего вечера. Видимо, она одна понимала, о чём он хотел сказать. — Ты сам вывел эту теорию. И как видишь, оказался совершенно прав.