Экватор

Поборов в себе подступившую лень, Луиш-Бернарду приказал Висенте передать, чтобы сеньор Агоштинью де-Жезуш ждал его через час, когда он спустится на нижний этаж, чтобы познакомиться с секретариатом правительства. Оставшееся время он решил посвятить распаковке и разбору вещей, в чем ему помогали Себаштьян и Доротея. Пока она вешала костюмы на вешалки и наклонялась, расставляя в шкафу его обувь, Луиш-Бернарду не мог удержаться от того, чтобы иногда не бросить на нее искушенный взгляд. Ее движения были такими же плавными, как у цветочного стебелька, упавшего в воду, жесты легкие и танцующие, обнажающие части темно-коричневого тела со слегка блестящей на солнце кожей. Вырезы на ее собиравшемся в складки платье из хлопковой ткани в желтый цветочек позволяли иногда увидеть верх бедра, упругого и чуть влажного от пота, или верх груди, слегка поднимавшейся в такт едва учащенному дыханию. Когда ее взгляд вдруг встретился с его, и он ясно увидел всю ту неприрученную невинность, что жила в ее черных глазах, Луиш-Бернарду почувствовал легкий удар в грудь и тут же отвел взгляд в сторону, словно на мгновение сам стал охотником, за которым тоже охотятся. Он вспомнил один из своих последних разговоров с Жуаном в Лиссабоне, когда жаловался другу на вынужденное воздержание, грозившее на Сан-Томе ему, привыкшему всегда находить успокоение в женских объятиях. Тогда Жуан ответил, наполовину серьезно, наполовину в шутку: «Да не выдумывай! К концу месяца, я обещаю, негритянки начнут казаться тебе мулатками, через пару месяцев — уже хорошо загорелыми белыми, а через три, когда совсем припрет, они станут для тебя голубоглазыми блондинками!» И вот, прошло каких-то три часа на острове, а он уже смотрит жадным взглядом на свою горничную, которую природа одарила телом греческой богини, окрашенным в черный цвет!

Луиш-Бернарду вышел из комнаты, в ярости от самого себя, а внутренний голос его буквально кричал: «Черт тебя подери, Луиш, ты здесь губернатор или просто так, проездом?!»

* * *