Экватор

К великому удовольствию друзей, Луиш-Бернарду полностью вошел в роль богача, не знающего, на что потратить деньги, и в течение всех выходных щедро, не обращая внимания на цены, оплачивал лучшие вина из знаменитых дворцовых погребов. Он ел, пил и курил так, будто от этого зависело спасение его души. В поезд Луиш-Бернарду садился уже в состоянии, не очень подобающем для губернатора, назначенного высочайшим королевским повелением.

Все закончилось одним солнечным мартовским утром, в котором уже угадывались признаки наступившей весны, наполнявшей город своим ярким светом. Лиссабон в то утро был действительно прекрасен. Он поднимался на борт «Заира», прощаясь с теми, кто настоял на том, чтобы проводить его в столь грустный для него час. Это были несколько его давних, с незапамятных времен друзей, две служанки, которым он вверял дом на период своего отсутствия, и главный управляющий министерства по заморским территориям (самого министра задержали дела, связанные с подготовкой назначенных на этот день дебатов в Кортесах). Уже на самой пристани посыльный передал ему короткую записку от короля с благодарностью за его «патриотический поступок» и пожеланием успехов в выполнении доверенной ему миссии. Вот и всё: Родина, весь его мир, вся его жизнь теперь медленно удалялись от Луиша-Бернарду, по мере того, как «Заир» отчаливал от берега в районе Дока де-Фундисан, маневрируя, чтобы обойти песчаные насыпи вблизи маяка Бужиу. Лиссабон продолжал сокращаться до размеров все менее различимой на горизонте точки. Холодный, подувший со стороны открытого моря ветер заставил его укрыться в каюте, где лежала целая стопка утренних лиссабонских газет, с новостями из мира, к которому он уже не принадлежал.

V

После остановок на островах архипелага Кабо-Верде — в порту Минделу, на Сан-Висенте, на котором он уже бывал, и на острове Сал, — Луанда[21], величественно показавшаяся на горизонте, выглядела, как настоящая метрополия. В ее гавани стояли с десяток большегрузных пароходов, на якоре или пришвартованные к причалу, а сам порт бурлил бешеной активностью, охваченный срочными погрузками и разгрузками, деловыми сделками, встречами и расставаниями. Было сложно представить себе, что во внутренних районах страны колониальные войска были все еще заняты изнурительной войной с племенами, вооруженными луками и стрелами, и что масштабы этой территории португальцы начали осознавать всего лишь пару десятков лет назад, когда Берлинская конференция[22] постановила, что эффективное управление территорией имеет приоритет над правом ее первооткрывателя. Ангола по площади превосходит Португалию в десять раз и примерно в сто раз больше Сан-Томе и Принсипи. Ее эффективное освоение, так же, как и Мозамбика, было задачей, находящейся за пределами физических, человеческих и финансовых возможностей для такой маленькой страны, как Португалия. В течение многих лет Англия и Германия находились между собой в тайном сговоре, пытаясь отхватить себе по куску от португальской колониальной империи. Поводом для этого было отчаянное финансовое положение страны, которой они предлагали кредиты, под залог этих двух колоний. В ситуации, когда мнения по данному вопросу в самой Португалии разделились, Дон Карлуш смог настоять на своем и отверг коварные предложения. Воспользовавшись идущей англо-бурской войной и тем, что Англия нуждалась в мозамбикском порту Вейра для высадки там солдат и вооружений, король заключил с Лондоном Виндзорский договор[23]. Таким образом, Англия, которая еще вчера унижала ее в связи с фантазиями по поводу «розовой карты» и которая находилась в сговоре с Германией с целью полной ликвидации колониальной империи Лиссабона, теперь признавала Португалию как своего «давнего союзника», торжественно пообещав, в случае необходимости, использовать Королевский флот для оказания ей помощи в деле защиты ее заморских владений.

Однако англичане имели собственные представительства в Анголе и были полны сил. Ливингстон[24] по пути в Лондон, после выполнения порученной ему миссии по исследованию устья Нила, останавливался в Луанде. В Королевском географическом обществе, которое финансировало его поездки, он намеренно не упомянул о своей встрече в ангольской глубинке с португальским исследователем Серпа-Пинту[25], настояв на том, что не встречал ни одного европейца в бескрайних лесах Анголы. В Луанде находились английский министр-резидент, консул, представители флота, военный атташе, а также два командированных сюда уполномоченных, в чьи обязанности входил неофициальный надзор за соблюдением запрета на работорговлю.

Вскоре по прибытии в ангольский порт, в толчее на пристани Луиш-Бернарду услышал за спиной английскую речь и, повернувшись, успел увидеть удалявшихся от него двух элегантных дам в компании молодого человека в белой колониальной шляпе, который давал распоряжения рабочим-кули[26], несшим ручную кладь. Тон его выдавал в нем европейца, хорошо знакомого с местными порядками.