Эксцесс исполнителя

– Начало ракетного обстрела застало меня недалеко от интерната, – спокойно ответил я, решив, что открытое признание в нарушении правил нашего учебного заведения вряд ли может заинтересовать полковника. – Почти сразу после этого армия перекрыла магистральные коридоры, ведущие к центру. Насколько я понял, господин Шифф успел эвакуироваться, а мне преградили путь закрытые аварийные переборки. Пришлось вернуться в интернат и попытаться спастись вместе с теми воспитанниками, кто на тот момент еще не был мертв.

– Значит, решил запираться? – с деланым сожалением покачал головой полковник. – Думаешь, твоя наспех выдуманная легенда меня впечатлит? Что ж, похоже, придется немного вправить тебе мозги.

Что скрывалось за этой многообещающей фразой, я так и не узнал. Коммуникатор полковника тихо звякнул, заставив безопасника отвлечься от воплощения её в жизнь. Молча слушая собеседника, полковник бросал на меня короткие взгляды, но разобрать по его лицу, какие эмоции он испытывал, я так и не смог.

– Понял, – наконец, бросил в микрофон полковник и хотел было продолжить разъяснение мне всей глубины моих заблуждений, но коммуникатор вновь издал требовательный сигнал.

На лице безопасника мелькнуло раздражение, однако, увидев, кто его вызывает, полковник мгновенно подавил совершенно неуместные эмоции. Пару минут он молча слушал монолог собеседника, после чего четко ответил:

– Всё понял. Выполняю.

Посмотрев на коммуникатор так, будто он был каким-то мерзким и склизким земноводным, полковник убрал его в карман и развернулся ко мне с гадливой улыбочкой.

– Так ты у нас, оказывается, герой, – вернув в голос издевательские нотки, произнес безопасник. – Спас сотню будущих тоннельных шлюх и одноразовых солдатиков. А, нет, прости, еще и одну глупую учительницу, не сообразившую вовремя воспользоваться своим каром, чтобы свалить с вашей гнилой окраины.

Я молча смотрел на исходящего ядом полковника, не считая нужным как-то комментировать его слова. Похоже, это было правильной тактикой. Безопасник явно получил приказ, выполнять который ему совершенно не хотелось, и теперь провоцировал меня на какую-нибудь глупость, чтобы сорвать на мне злость. Не дождется.

– Мои люди проверили содержимое блоков памяти твоего скафандра, – нужно отдать должное полковнику, взять себя в руки он смог достаточно быстро. – Записи не противоречат всему тому, что ты мне здесь наговорил, но это не значит, что я тебе поверил. Тот, кто сумел влезть в армейскую командную сеть, запросто мог подчистить лишнюю информацию.

– Господин полковник, я не понимаю, о чем вы говорите, – изобразив искреннее возмущение, произнес я. Лис очень качественно выполнил мой приказ, удалив из памяти скафандра все нежелательные хвосты, однако слова безопасника меня неприятно покоробили. Противником он явно был весьма опасным.

– Не понимаешь? – нехорошо прищурился безопасник. – Ну, может быть, может быть… Действительно, откуда бы у шестнадцатилетнего беспризорника такие возможности? Вот только и экипировку, превосходящую качеством снаряжение солдат колониальной армии, отбросу с окраины тоже иметь не полагается. Сам ты, я вижу, ничего не скажешь, а применять к тебе форсированные методы допроса мне запретили. Пока запретили, но это ненадолго. Слишком много в твоей истории нестыковок и белых пятен, так что готовься к продолжению беседы, но уже в совершенно другой обстановке. Ты явно знаешь гораздо больше, чем говоришь, и не надейся, что в следующий раз тебе поможет заступничество торговой гильдии. Федерация потеряла очень ценный корабль и чуть не лишилась колонии на Бригане-3. Вербовщики не оставят такие факты без должного расследования, и я им в этом с удовольствием помогу.

Из штаба батальона сил самообороны меня забрал Шифф. Связь еще толком не работала, особенно её гражданский сегмент, но скупщик каким-то образом узнал, где я нахожусь и приехал за мной на личном каре. Я загрузил в багажное отделение скафандр и оружие, возвращенные мне безопасниками с явной неохотой, и устроился в удобном пассажирском кресле.

Перемещаться по городу с таким комфортом мне раньше не приходилось. Подземные ярусы разрушенного мегаполиса постепенно возвращались к жизни. Наиболее сильные разрушения, как обычно, пришлись на окраину, где шли самые ожесточенные боевые действия. Центр тоже пострадал, но не так критично. Удары торпед, выпущенных эсминцем Роя, вызвали серьезные разрушения, и всё же, в сравнении с последствиями сражений на окраинах, они выглядели локальными и вполне устранимыми.