Экстрим

Тем временем Митчелл спрятал свою лицензию, гораздо медленнее, чем перед тем доставал. Тереза смотрела, как он аккуратно сложил ее, поместил в тонкий кожаный бумажник и спрятал бумажник в задний карман. Он напоминал одного агента, знакомого ей по Ричмонду. Кэлвин Девор, так его звали, Кэл. Энди с ним тогда дружил. Забавный был парень, большое лицо и большие, как грабли, руки, но при этом – поразительно элегантные движения. Что-то с ним теперь, с этим Кэлом? Хороший мужик.

– Ну, хорошо, – сказала она. – Будем считать, что я получила уведомление и имею восемь дней на раздумья. А теперь отвяжись, слышишь?

Говоря, она смотрела мимо Митчелла в дальний, окутанный тьмой конец коридора и думала, что нужно бы позвонить Кэлу, но это потом, уже из дома.

– Не берите меня за горло, миссис Саймонс, – взмолился Митчелл. – Восемь суток это…

– Может статься, я уеду и раньше. А пока не лезьте ко мне ни с какими разговорами, о’кей?

– Хорошо, – раздраженно буркнул Митчелл, и Тереза окончательно поняла, что выиграла очко.

– А в чем дело? – поинтересовалась она. – Отчего весь этот шум?

– Мы не так уж часто прибегаем к праву на удаление, но ведь кроссовер проявляется далеко не везде. А у вас есть свой интерес к гроувскому сценарию, и этот интерес конфликтует с нашим. Вас интересует ситуационный кроссовер, а нас – провенантная целостность и линейная когерентность. А главное, у нас есть лицензия, а у вас нет.

– А что такое ситуационный кроссовер? – спросила Тереза, безнадежно утопавшая в этом потоке профессионального жаргона.

– Это то, что происходит при ваших тренировках. То, для чего Бюро применяет «Экс-экс». Они используют тренировочные сценарии нейтрализации и ареста. Вы входите в сценарий многократно, с разных точек зрения, и это производит невральный сдвиг. Опыт, приобретаемый в сценарии, изменяет ваше восприятие при следующем входе. Мы называем это кроссовером, и если он происходит во время программирования, софт безнадежно калечится. Когда мы завершим компиляцию, можете делать все, что угодно, ведь для того «Экс-экс» и есть, но пока мы кодируем регрессии и записи воспоминаний, нам не нужны никакие кроссоверы. Они калечат линейную когерентность.

– А это второе, что вас интересует, как оно там называется?

– Провенантная целостность. Провенантная – то есть связанная с источниками и…

– Когда-то я это знала – или думала, что знала.

– Так вот, начиная выстраивать параметры сценария, мы стремимся к воссозданию целостной картины. Все операции должны быть гладкими, без сдвигов. Прошлые события нужны нам такими, какими они были или как их запомнили главные персонажи – что, в сущности, одно и то же. Можно строить программу, начиная с любой из точек, но только если мы сохраняем провенантность целостной и без перекосов. Понятно? Нам не нужны синдромы ложных воспоминаний, не нужны пересказы из вторых рук, не нужно ничего, придуманного пост-хок[10], не нужны ничьи россказни, и уж всяко не нужно, чтобы люди вроде вас путались под ногами, переосмысляя ход событий.

– Вы невероятны, – сказала Тереза. – Вам это известно?

– Да, – кивнул Митчелл. – За невероятность мне и платят.

– А что, для вас это и вправду имеет какое-то значение? То, о чем мы сейчас говорили?

– Это наша работа.

За время разговора Митчелл почти не сдвинулся с места, на его лице было все то же выражение бесстрастной упертости, однако угрозы уже не чувствовалось. До чего же молодо он выглядит, подумала Тереза и прикинула его возраст. Он мог быть лет на… на сколько?.. лет на двадцать младше ее. Так вот, значит, чем занимается теперь молодежь, думала она. Раньше ты получал образование, а потом шел в бизнес, или юриспруденцию, или на государственную службу, а теперь ты учишься говорить на компьютерном жаргоне, уезжаешь на Тайвань, меняешь гражданство и пишешь софт для провайдеров виртуальной реальности. Каким бы казался он ей, будь она лет на двадцать младше?

– Ну хорошо, – сказала она. – Но мне все равно непонятно, чем мое пребывание в одной с вами гостинице…

– Пока вы здесь живете, вы разговаривали с управляющим? Или с этой его работницей?

– С Эми? Ну да, конечно.

– И вы спрашивали их о Гроуве?

– А что тут такого особенного, – пожала плечами Тереза. – Об этом здесь помнят и думают все, ведь это часть их жизни.

– Плохо то, что об этом говорите здесь вы, миссис Саймонс. И поэтому мы не хотели бы вас здесь видеть. Мы знаем, что вы уже говорили с матерью Стива Рипона, с полицейскими, с газетчиками, с семейством Мерсеров и с кем только не. Кроме того, вы посещали наше дочернее предприятие и гоняли там шаровары. Чтобы построить сценарий, нам нужны воспоминания многих людей, в том числе и этих. Причем нужны чистыми, без всяких внешних наслоений. Вы создаете здесь мощный кроссовер, и поэтому, леди, до полного окончания работы мы не хотели бы видеть вас не только в этой гостинице, но и вообще в этом городе.

– Вы заключили с городом контракт? Если я никуда не уеду, вы им тоже вчините иск?