Экспромт

– Дома, отпуск у него, – вздохнула Геля.

– Не, не поеду.

– Может, на пару дней скроемся на базе отдыха?

– Ага, чтоб Володе сразу донесли!

– Так необязательно же на вашей!

– Ну какая база? Разве там скроешься? Лето, толпы молодежи. Не хочу никого видеть.

– Тогда вот что, – немного подумав, предложила подруга, – давай с тобой рванем к маме в деревню. Давно мне уже пора ее навестить. В озере будем купаться, загорать. И общение с природой тебе, и одиночество. А кухня! Ты не забыла еще мамину готовку?

– Разве такое забудешь! – повеселела Ольга. – Но ты-то ведь не в отпуске?

– Этот вопрос я решу.

– А когда решишь?

– Да прямо сейчас и начну решать.

– А Аркашке что скажешь?

– Скажу что-нибудь…

– А когда поедем? – загорелась Ольга.

– Машина где?

– Где ж ей быть? Стоит себе в гараже, как обычно.

– Жива-здорова?

– Что с ней сделается!

– А… с Вовкой когда объясняться будешь?

– Успею. Не готова пока. Встречаться с ним не хочу. Видеть не могу.

– Вот и я с Кларкой пока не могу. Надо дозреть. Аргументы сформулировать. А то без аргументов я ее просто побью!

– Или она тебя. Нет, ты пока погоди. Клара же ему пожалуется. Я должна первой. Использовать фактор неожиданности. Вот что, а давай сегодня вечерком и выедем?

– Ладно. Собирайся пока – и ко мне. А как же Вовка? Как объяснишь свое исчезновение?

– Записку напишу. Придумаю что-нибудь убедительное.

– Только не пей больше!

Геля с большой настороженностью относилась к водительским способностям подруги. Обычно она под разными предлогами отказывалась с ней ездить, а если изредка такое и случалось, то всю дорогу сидела зажмурившись и стараясь думать о чем-нибудь приятном, в ожидании страшного удара во встречную машину. Она не хотела нервничать, наблюдая в последние секунды своего земного существования, как на нее неумолимо надвигается встречный железный монстр. Или же – как их Ауди отрывается от асфальта и плавно летит к, волей судьбы выросшему именно в той точке, где им предстоит приземлиться, кряжистому дереву.

Но сегодня были особые обстоятельства. Не до бабских истерик.

– Что, боишься, гаишники права отберут?

– Кто их у тебя отберет, с твоей-то фамилией?

– Ты забыла, что у меня и мужа разные фамилии.

– Ой, будь ты хоть трижды Краснобояровой, какой же мент в нашем городе не знает, чья жена рассекает на красной Ауди с таким-то номером? Просто боюсь за свою молодую жизнь!

– Ладно, – поклялась Ольга, – ни больше, ни меньше! Ни грамма!

* * *

Тетя Настя доживала век в умирающей деревеньке Увары, почти затерявшейся в неумолимо наступающем лесу, почти на берегу потрясающей красоты озера. В деревне жителей осталось от силы десятка полтора-два, упертого старичья, не желающего покидать места, где вся жизнь прошла. Скоро и их не останется – перемрут, а кого-то дети все же уговорят переехать к ним, соблазнившись небольшими деньгами, которые обещают выплатить за старенькие домишки крутые деловые люди. И раскинется в этом благословленном уголке очередная база отдыха, а Гельке с Ольгой и приезжать уже будет некуда зализывать раны.

Раньше тетя Настя с мужем и семью детьми жила в Усть-Качинске. Одна из дочерей после педучилища была распределена в уваровскую школу, здесь и замуж вышла. Подросших детей нужно было учить дальше, а отец с матерью к тому времени уже вышли на пенсию, вот и разменялись: старики переехали в деревню, уже хиреющую, к природе и натуральному хозяйству, а дочь с семьей – в город, в их квартиру.

Мужа тетя Настя похоронила, поначалу ездила к детям в гости, к тем, кто поближе и кто приглашал. Но ездила без особой охоты, тяжела была на подъем, да и возраст… Потом, поглядевши-поглядевши на их житье, ездить перестала, мотивировав старостью, болячками и необходимостью присмотра за хозяйством. Живут себе дети более-менее ладно, кто более, кто менее, и хорошо. У всех семьи, дети, работа, заботы.

Взрослые, немолодые люди, и ее, тетю Настю, уже жизни учат. Что, в общем-то, и естественно – они в своем времени лучше ориентируются. А она в своем времени жизнь прожила, в нынешнее плохо вписывается, и многие вещи ей дикостью кажутся. Свою жизнь она прожила, как смогла, дети пусть свои проживут, как им нравится, а ей самое место в Уварах, среди своих немногих оставшихся сверстников. Там на нее никто не покрикивает и как с безнадежно больной не разговаривает, и не шипит по-змеиному «вы, мама»!

Тете Насте было хорошо за восемьдесят, но она, хоть и жаловалась на здоровье, не только себя вполне обихаживала, но и с хозяйством-огородом кое-как, но управлялась. Ангелина была ее последышем.