Эксперт № 48 (2013)

— Для меня более важный и позитивный результат, что 63 процента опрошенных сказали: мы гордимся тем, что мы граждане России. Потому что граждане России — это и есть россияне. Конечно, термин этот был привнесен искусственно, но, вообще, в человеческом обществе, с тех пор как мы вышли из пещер, все искусственно. Поэтому бояться искусственности не надо. Более того, идентичность — это всегда искусственное образование. Особенно национальная идентичность, она конструируема. Современная наука давно ушла от идеи, что нация существует изначально и может исчезнуть только в случае физического уничтожения. Ничего подобного: нации созидаются и разрушаются абсолютно искусственным путем.

Бенедикт Андерсон, один из ведущих исследователей наций, даже так свою книгу назвал: «Воображаемое сообщество». Вот белорусов, например, десять миллионов человек. Чтобы понять, почему житель Гомеля и житель Минска являются представителями одной нации, они должны представить себя частью одного сообщества — белорусов. А это искусственная ментальная конструкция, которую надо выдумать, обосновать, транслировать, насадить. И не случайно все эти конструкции начали появляться примерно пятьсот лет назад, когда появился печатный станок как главное средство распространения информации, трансляции и тиражирования ее в промышленных масштабах. Тогда и начали зарождаться европейские нации. До этого бретонец был отдельно, а провансалец — отдельно, а затем вдруг они «вообразили» себя французами.

Поэтому мы тоже должны вообразить себя россиянами. Термин, который вчера казался смешным и неорганичным, вошел в нормальный обиход. А через поколение и вопросов не будет, кто такие россияне. Конечно, при условии, что институты тиражирования и трансляции национальной идентичности — литература, кино, СМИ, система образования — будут работать исправно.

—Похоже,обапонятия —и «россиянин»,и «русский» —постепенноисчезаютизсамоидентификациипредставителеймалыхнаций,вчастностижителейСеверногоКавказа.Наскольковнутренниемежнациональныепроблемымешаютформированиюнациональнойидеи?

— Действительно, сегодня главная линия внутреннего напряжения — это даже не внешние мигранты. В середине 2000-х они всех «напрягали», но сейчас с ними более или менее смирились. Стало понятно, что они не так страшны, что они занимают определенные ниши и за их пределы не выходят. Сейчас наша главная проблема в том, что угроза исходит от наших же сограждан. И конкретно от жителей двух-трех северокавказских республик. Когда мы спрашиваем, с кем вы готовы жить на одной лестничной клетке, а с кем нет, выясняется, что людей, которые не хотят проживать с таджиками, узбеками, вьетнамцами, столько же, сколько тех, кто не желает соседствовать с чеченцами, дагестанцами, ингушами. Но это же наши граждане! Да, они выглядят, разговаривают, ведут себя по-другому, но они наши. А мы к ним относимся в основном как к опасным людям, от которых исходит угроза. И это основная мина под фундамент нашей идентичности. Мы должны найти этот «переходник», который позволит жителям северокавказских республик чувствовать себя россиянами, а другим россиянам — чувствовать их своими, хотя и отличающимися, но не опасными. Это не этнический конфликт, а скорее культурный.

—Посути,речьидетостолкновениидвухсистем.Соднойсторонырусские,которыеполагаютсянагосударственныеинституты,нокоррупционныеиправовые «дыры»частолишаютихбанальнойзащиты.Сдругойстороныпатриархальнаяиприэтомслаженная,монолитнаяэтническаяструктуралюбойдиаспоры.Неудивительно,чтокоренноенаселениечащеоказываетсявпроигрыше,ноневозлагаетответственностьнагосударство,аищетпричинывнациональномменталитете.

— Русские, как нация имперская, давно уже переросли стадию племенного сообщничества, союзничества и друг другу не помогают. Как пример: русские на зарубежном курорте зачастую делают все, чтобы скрыться от других русских. Нас много, мы разные, мы индивидуалисты — и мы уже не должны защищать себя. Мы нация не традиционная, а вполне себе модернизированная, хоть и на советский лад. А на Кавказе совершенно другая культура: большая семья, взаимовыручка, тесные связи, троюродный брат не практически чужой тебе человек, а ближайший родственник, сосед почти член семьи и так далее. Поэтому мы друг друга не поддерживаем, каждый решает свои проблемы сам, каждый выплывает в одиночку.